Фарфоровый Ангел
Шрифт:
– Как здоровьице? Ниночка? Как Артурка? – напоминала Валентина Михайловна и тут же продолжала нараспев – Ну, дурной-то он у тебя мальчонка – дурно, это ж не новость. А добрый ведь, малец-то? Шкет твой, говорю, добрый малец? – произносила она скороговоркой и заливалась детским смехом.
Нина Сергевна тут же таяла на глазах, оцепенение спадало с нее и она, свободно опуская плечи свои могучие, натруженные некогда в трамвайном ДЕПО, расслаблялась, как принято говорить у них во дворе: и телом и душой. Улыбка начинала разгораться на лице ее, спадала серость и уныние, загорался румянец. Вот какая была у них Валентина Михайловна!
– Ну, как Артурка? – уже почти, что веселым голосом запевала Нина Сергевна в тон старушке, – все мается. Сидит, вон, в своей конуре, что барбос! – и тоже звонко смеялась. И хорошо ей было в такие минуты – хоть век здесь сиди!
– Ай, да я тоже! Караулю вот его, сорванца! – подзадоривала энергичная старушонка, – ухи то по новой накручу ему! – заливалась она тоненьким смехом, – так и передавай ему, хулигану-то! Нина Сергеевна смеялась тоже. Но в глубине души не спокойно было ей. Ох, не спокойно! Но виду не подавала. Иначе отчитает ветеранка именитая как ту школьницу за двойки! И ведь стыдно! Шестой десяток разменяла, а стыдно!
– Уж вы открутите, Валентина Михайловна, открутите, а то ж мочи нет! – начало было Нина Сергевна, но вовремя осеклась.
– Че-егойто? – скосив ехидный свой взгляд, из-под гущи седых бровей, тот, что насквозь пронизывает, протянула Валентина Михайловна, – ты мне тут не хнычь! – сунула она кулак аж под самый нос с уродливой бородавкой Нины Сергеевны, и тут же разразилась новой порцией неиссякаемого писклявого, но звонкого старушечьего смеха. Тут же обняв своими сухонькими, вечно горяими рученьками-веточками собеседницу за плечи, она чмокнула Нину Сергеевну в щеку своим беззубым, впалым ртом и толкнула:
– Ну, ступай, Нина, воротишься – посудачим еще! Ступай миленька!
Нина Сергеевна Послушно поднялась, пожамкала для порядка ладони старушки в ответ, и тут уже поплыла, словно лебедь по озеру. И так всегда! Какая-то неведомая никому сила исходила от этой сухонькой старушки, словно обветренной старой ветлы вдоль древнего берега реки… Словно на этой жизненной энергии, бившей неиссякаемым ключом из Валентины Михайловны, держался и весь этот привычный для них мир, этот двор, этот особенный дух…
2
–Выдыхай! Выдыхай! – торопливо и предупредительно затараторил Артур, как только захлопнулась входная дверь, и повернулся дважды в замочной скважине сувальдный ключ.
Он через плечо посмотрел на бледного как простыня парня, и самодовольно улыбнулся, видя, как тот таращит на него совершенно белые, без зрачков глаза и надувает щеки.
Сложив губы узенькой трубочкой, этот парень как заядлый травокур стал стравливать дым, набранный из пластиковой бутылки в себя, тоненькой струйкой, а в конце даже смачно так, ахнул, показывая, как его «зацепило».
Конец ознакомительного фрагмента.