Фаргал. Трон императора

Мазин Александр Владимирович

Воин только покачивал головой, удивляясь, пока ехал через ремесленные кварталы к Южной окраине. Вокруг, несмотря на поздний час, никто не спешил затворяться в четырех стенах. Вовсю торговали разносчики (Карашшер купил завернутый в лепешку, политый соусом горячий кусок баранины и съел с большим удовольствием), опекуны ночных искусниц то и дело окликали всадника, но без наглости, с почтением. Трудились метельщики. Подростки играли на мостовой в какую-то неизвестную Карашшеру игру. Всадники и носильщики паланкинов огибали их, иногда одаряя беззлобными ругательствами. Трое Алых, переглянувшись, тоже объехали мальчишек, а вот перед слугой мага сомкнулись, окинув воина вызывающими взглядами.

Но мнимый наемник вежливо уступил дорогу. Он не боялся хваленой карнагрийской гвардии. Все их тайные приемы Карашшер вызнал еще полвека назад. Но к чему привлекать внимание бессмысленной дракой?

Когда слуга мага достиг границы квартала гончаров, самого южного из ремесленных, то в конце широкой улицы обнаружил полдюжины вооруженных мужчин. Причем явно не принадлежавших к городской страже. Карашшер на всякий случай приготовился к схватке, но те не обратили на него никакого внимания. Только выехав за пределы ремесленного квартала, воин понял, почему цех нанял этих сторожей в дополнение к городской страже.

За маленькой заставой лежала Южная окраина, и воин тут же признал прежний, пятнадцатилетней давности Великондар. Грязь, тьма и страх. Здесь не было ни стражников с копьями, ни метельщиков с лопатами-коробками для сбора навоза. Здесь не было уличного освещения, и, конечно, здесь не было праздных гуляк с кошельками на поясе. Серые тени крались вдоль стен, а у редких фонарей, обозначавших притон или бордель, толпились подозрительные оборванцы с ножами за пазухой. Карашшер, неплохо видевший в темноте, тут же обнаружил, что стал мишенью для десятков глаз. Поэтому слуга мага ехал точно посередине улицы и правая рука егопокоилась на рукояти внушительного меча. Ехал медленно, как бы предупреждая: если найдется слабоумный, пренебрегший недвусмысленным намеком, воин не пожалеет времени, чтобы остановиться и переубедить дерзкого. Лишний труп в подобном месте если и привлечет чье-то внимание, то лишь с целью покопаться в карманах покойника или стащить сапоги, если таковые на нем окажутся.

Слабоумных не нашлось, и Карашшер без помех достиг «Тихой Радости». Привязав своего огромного жеребца особой веревкой (наложенное заклятье не позволит чужому перерезать ее или развязать), воин поймал за вихор мальчишку-раба и, сунув медяк, велел накормить и напоить коня. Затем расседлал жеребца, взвалил на плечи сбрую и переметные сумы (все вместе тянуло на половину его веса вместе с доспехами) и, обходя кучи навоза и человеческого дерьма, направился к двери. Ее нетрудно было найти по свету, пробивавшемуся сквозь прорезанное восьмиугольное (символ Ашшура) отверстие: маяк тем, кто вышел во двор по нужде и потерял дорогу к выпивке.

Ногой толкнув дверь, Карашшер вошел внутрь и с шумом свалил свою ношу рядом с одним из столиков.

Да, «Тихая Радость» основательно изменилась!

— Вина! — потребовал Карашшер у нового хозяина, низколобого детины, смерившего гостя подозрительным взглядом.

Пока хозяин (или слуга хозяина) цедил вино в деревянную кружку, Карашшер повернулся и обвел взглядом харчевню. С десяток крепко сколоченных столов и таких же табуретов, помнивших лучшие времена. Обветшавшие стены, низкий черный от копоти потолок. В дальней стене — пара дверей, ведущих, вероятно, к комнатам для ночлега. Только печь для стряпни и здоровенный открытый очаг, на огне которого поджаривалось мясо, выглядели получше, чем прочая обстановка.

Взгляд Карашшера прошелся по лицам сидящих за столами (двоих, валявшихся на полу, он разглядывать не стал), вызвав у некоторых ответный, далеко не ласковый взгляд. Но никто здесь, даже отдаленно, не был похож на главаря, чью физиономию показал Карашшеру маг.

На стол Карашшера со стуком опустилась кружка. Принесший ее не собирался уходить, всем своим видом заявляя, что желает получить деньги сразу.

Карашшер опустился на табурет, понюхал содержимое кружки и отодвинул ее.

— Я ищу Мормада, — произнес он, не глядя на хозяина постоялого двора.

— Не знаю такого! — буркнул тот. — С тебя два медяка, парень!

И тут же железные клещи сомкнулись на его горле, а ноги утратили опору. Рука Карашшера, поднявшегося с быстротой, неожиданной для столь плотно сложенного человека, сдавила шею хозяина и подняла его вверх.

— Значит, не знаешь? — негромко произнес Карашшер.

Левой рукой воин сгреб ворот грязной туники и поднял ее владельца еще на пол-локтя вверх.

— Значит, не знаешь? — процедил он, глядя снизу на побагровевшее лицо. — Вот этим, — воин поводил перед глазами перепуганного великондарца острием кинжала, — я отрежу тебе нос! Чтобы ты не задирал его перед уважаемыми людьми! Если господин говорит, что ищет Мормада, ты должен подтянуть портки и со всех ног бежать за Мормадом! Ты понял? Или мне сделать ожерелье из твоих гнилых зубов?

— Да… Да… — просипел хозяин.

Карашшер разжал пальцы, и его жертва рухнула на пол и, отшатнувшись к стене, принялась растирать шею дрожащей рукой.

— Эй ты! Обезьянья задница! — раздалось за спиной у Карашшера. — Ты…

Воин развернулся с невероятной быстротой, и кинжал, который он все еще держал в руке, приник к горлу говорившего.

— Ты пошутил, да? — совсем тихо произнес воин. И почти шепотом: — Так улыбнись! Улыбнись, или я сам нарисую на тебе улыбку!

Тот, к кому он обращался, плешивый здоровяк с висячими желтыми усами, побелел и с трудом изобразил улыбку. Так, должно быть, улыбаются ожившие покойники.

За пояс плешивого был заткнут нож, но можно было побиться об заклад: сейчас бандит не помышляет о сопротивлении.

— Молодец! — похвалил Карашшер, и кончик его кинжала оторвался от грязной кожи под подбородком бандита, оставив на ней красную метку.

Плешивый шумно выдохнул, и рука его привычно потянулась к рукояти ножа. Однако Карашшер и на этот раз оказался быстрее: его кинжал уже перерезал пояс бандита. Нож со стуком упал на загаженный пол. Взгляд плешивого остановился на чем-то за спиной воина. Карашшер с полуповоротом шагнул влево и обнаружил длинного тощего парня, подкрадывающегося к нему сзади. Еще парочка бандитов тоже готовилась взять воина в оборот. Карашшер сделал еще шаг, так, чтобы плешивый оказался на пути своих приятелей.

— Ты хотел что-то сказать! — бросил ему воин. — Говори!

— Что нужно наемнику царя от Мормада?

Это подал голос громила, чья физиономия напоминала морду голодного пса.

— Наемнику?

Карашшер издал холодный смешок.

— Разве я похож на наемника?

Плешивый хихикнул и незаметно подался в сторону, освобождая дорогу другим.

— Хочу сделать ему подарок! — заявил слуга мага.

Он сделал вид, что не замечает маневров банды.

Демонстрируя беспечность, Карашшер вложил в ножны кинжал, а левой рукой достал из-за пазухи туго набитый мешочек.

— Золото! — сообщил он. — Как думаешь, зачем я принес его сюда?

— Хотелось бы знать, что там и вправду золото! — пробормотал похожий на пса, пока остальные старались подобраться к воину сбоку.

— Дурак! — спокойно сказал Карашшер.

И в этот момент тощий бандит метнул в него нож.

Несомненно это было сигналом к общей атаке, но Карашшер был готов. Брошенный нож оказался у него в руке и через миг, сверкнув, полетел обратно. Тощий, хрипя, согнулся пополам: костяная рукоять торчала у него из брюха.