Фармакопея. Часть 1
Шрифт:
На экране возникло дёргающееся изображение Алана, который небольшой открытой пачкой с печеньем укреплял шатающуюся камеру, уже запустившую запись. Он находился в крохотной темной комнате с двухъярусной кроватью за спиной. Наконец, изображение стабилизировалось, Алан отступил на шаг и сел на стул перед камерой.
– Здравствуй, Элисс, – очень тихо произнёс он. – Если ты сейчас смотришь это видео, значит мой способ передачи данных из этой гребаной подземной норы, в которой мы сидим уже семь месяцев, сработал, – тут его глаза «зажглись» как у маньяка и он громко, почти истерично проговорил. – Это поистине гениально, я работал над этим почти три месяца, и сумел вставить
Алан замолчал, повернул голову к двери и долго прислушивался к каким-то звукам, доносящимся снаружи. Выглядел он хоть и неопрятно, но заметно лучше, чем на вчерашнем сеансе связи. Правда было заметно, что он очень напряжен и нервничает.
– Гребаная дыра! – произнёс он в сторону двери и сплюнул прямо на пол. – У меня уже реально едет крыша.
Повернувшись, он прямо со стулом пододвинулся ближе к камере, и более тихим голосом продолжил.
– Здесь творится какая-то непонятная херня. Мы вроде бы разрабатываем новое лекарство, и каждый выполняет свою работу. Но никто толком не понимает, чем именно он занимается, а особенно чем занимаются другие, и вообще мы все. Я понимаю, секретность, интеллектуальная собственность и тому подобное дерьмо, но это все ширма! Никаких лекарств здесь нет! Я почти уверен, что мы тут создаём какое-то новое химическое оружие, или вирус или еще какую-то херню, которая походу уже вылезла из пробирки и потихоньку кончает нас. Как в дерьмовых фильмах ужасов, – закончил он кривой усмешкой. И даже слюна капнула на футболку из нервно перекошенного рта. Он попытался вытереть губы рукавом футболки, но не смог так повернуть голову. Потому смахнул слюну ладонью, а ее вытер о лабораторный халат с фамилией Нильсен, висящий рядом на стене.
– Доктора и лаборанты уже несколько месяцев почти ни с кем нормально не разговаривают, а со мной вообще только сообщениями обмениваются через внутренний мессенджер. Иногда я вижу, как они сидят и плачут в столовой или курилке. Только охрана еще нормальные ребята и могут потрепаться, иногда. А этот лысый хрен, профессор Махер, только задания мне присылает по электронной почте. Даже не задания, а какой-то настоящий бред сумасшедшего. Там такая безумная мешанина, Эллис, ты бы только видела его требования составлять новые модели соединения молекул. Вчера он вообще мне написал, что ему нужна модель совокупления карбоксильной и гидросильной группы аминокислот. Представляешь – совокупления! Он реально сошёл с ума, этот старый пердун. Хотя, мы все тут сошли с ума, – сказал он после паузы.
– Каждое четное число O‘Браен, как руководитель всего проекта, устраивает планерки для всего персонала, типа что-то обсуждать. Так вот уже третий раз он тупо что-то бубнит со своего места, но никто ничего не говорит. Все молча сидят разглядывая потолок, а потом так же молча расходятся с этого тупого совещания. И Гленн, мой сосед, тоже стал странно себя вести – постоянно во сне вслух несёт какую-то чушь про глаза, и царапает стену ногтями. Я тебе сейчас покажу, – Алан опять сделал паузу и попытался повернуть камеру в сторону кроватей, но из-за скудного освещения в комнате, ничего не было видно.
– Суки, мать их…! Я не подписывался на такую каторгу, даже за те бабки, что они мне начисляют. Суки! И главная жопа в том, что уехать отсюда невозможно. Суки, суки, суки! – выпалил Алан в камеру и снова затих.
– Эллис, значит так! Я тут взломал всю их сеть, которую для О’Браена строил и шифровал этот дебил Полсон, и сумел скачать кучу данных и по самой базе, где мы сидим, и по тому дерьму, которое они тут сочиняют. Плюс еще какую-то важную хрень, которую они тщательно прятали, но я так и не понял что это такое. А еще, я сумел подключиться к камере внутренней системы слежения и заснять, как они выходят в эфир, чтобы передавать данные в офис – без всяких там специальных комнат для переговоров. Так вот, всю эту «карамель» я перекачаю на бабушкин компьютер и постараюсь сообщить тебе об этом. Должно получиться, – он уверенно покивал головой.
– Обещай мне, Эллис, – стал говорить Алан, вплотную приблизившись к камере так, что в экран помещалось только его лицо. – Обещай, что если я перестану выходить на связь, или приключиться еще какая-то херня, ты передашь все эти файлы CNN, ВВС, FOX News и вообще всем телевизионщикам. Пусть раструбят на весь свет об этом, пусть присылают сюда Рейнджеров, Дельту, авианосцы с самолетами и вытягивают меня из этой дыры. Суки! Я на это не подписывался! Вытащи меня отсюда, Эллис. – сказал он еще тише и отодвинулся от камеры.
На этом запись заканчивалась.
Посидев еще несколько мгновений, Эллис сделала вдох полной грудью и поняла, что сидела затаив дыхание все это время, пока смотрела видео Алана. Она вздохнула еще несколько раз, посмотрела на список файлов «карамельной» папки и погрузилась в чувство полнейшей эйфории, какого она, пожалуй, не испытывала никогда. «Вот оно!» – выстроилась четкая мысль в ее голове. Ее заветная мечта почти осуществилась, и скоро ее жизнь станет намного, намного лучше. А точнее – совсем другой.
Глава 7.
***
В принципе, сравнивая себя со своими подружками из Денвера, откуда она была родом, Эллис устроилась очень хорошо. Будучи самой старшей из детей, а у ее родителей, инженеров из местной энергетической компании, их было четверо, она не могла рассчитывать на хорошее дорогое образование. Зарабатывали они не много, а траты на семью были большие, и новый кредит на ее обучение они вряд ли бы смогли получить. А оставаться в Денвере, подрабатывая на складе у их двоюродного брата, и продолжать нянчится с младшими братьями и сестрой, вместо вечно занятых на работе отца и матери, она просто не хотела. Поэтому Эллис, еще в предпоследнем классе старшей школы, решила уехать от родителей, и вообще из Денвера.
Но, в отличие от своих подружек, которые рвались в Нью-Йорк или Лос Анджелес, она не мечтала стать моделью или актрисой, или выйти замуж за какого-то известного музыканта или спортсмена. В своей большой семье, в которой она часто была и за маму и за папу, Эллис быстро повзрослела. И прекрасно понимала, что большинство ее подруг вместо актерской и модельной карьеры в Нью-Йорке и Голливуде ждёт тяжелый низкооплачиваемый труд официанток и операторов колл-центров. Или даже хуже – танцовщиц и проституток.
Поэтому, весь последний год школы она усердно рассылала свои документы – аттестаты, дипломы олимпиад и характеристики от учителей, во все университеты и колледжи всех штатов страны, в надежде хоть где-нибудь получить бесплатное место со стипендией. И получив приглашение от Бостонского муниципального колледжа Банкер Хилла, она больше двух недель поскандалила с родителями, но все таки выбила у них деньги на билет на самолёт и даже небольшую сумму на траты на первое время. Папа и мама, конечно, были очень расстроены, особенно тем, что теперь им придется дополнительно тратиться на няню для младших. Но это были их проблемы, и Эллис они уже не сильно волновали. Ее ждала новая самостоятельная жизнь, которую она решила построить правильно, в отличие от родителей, и тем более ее недалеких подружек.