Фармакопея. Часть 1
Шрифт:
– Благодарю вас, мадемуазель, но я на работе. А вы можете продолжать, – ответил мужчина с еще более добродушной улыбкой и добавил, – извините, что помешал вашему отдыху.
– Да ладно, – выдохнула Эллис и уселась на кровать. – Кресло здесь только одно, так что присаживайтесь в него вы, Пьер.
Спустя три с лишним часа, мужчина называвший себя Пьером, вышел из комнаты Эллис, спустился на улицу и, сев в ожидавший его Рейндж Ровер, быстро укатил по улице, на которую уже начали спускаться первые сумерки. Эллис, со своего маленького гостиничного балкончика, проводила его машину взглядом, и еще немного постояв и полюбовавшись видом знаменитой Парижской башни, стала быстро одеваться,
Этот Пьер, свою фамилию он так и назвал, сказав «сейчас моя фамилия вам ничего не скажет, а потом эта лишняя информация может стать для вас проблемой, впрочем как и для меня, поэтому просто Пьер», по-английски говорил совершенно без акцента. Эллис не очень поверила в то, что Пьер – это его настоящее имя, и даже в то, что он француз. Мужчина заявил, что представляет интересы некоей фармацевтической компании, которая была заинтересована в специфических услугах Эллис. Каким-то образом они узнали о ее карьерном продвижении и предложили ей… шпионить за сотрудниками своей компании. Разумеется, Пьер это так не называл, настаивая на термине – сбор и передача информации, но по мнению Эллис это называлось – шпионить.
Отдел развития Эллис занимался оптимизацией штатного состава всех подразделений компании. И по запросу руководителей этих подразделений осуществлял приём новых или перевод действующих сотрудников внутри компании, организовывал адаптацию персонала при переходе в другие подразделения, а так же занимался всей сопутствующей кадровой работой. Она обладала доступом ко всей информации по штатной структуре компании Ромер Медикал, включая филиалы и представительства за рубежом, а главное, к личным делам всех служащих компании, кроме самой верхушки руководства. Такая информация почему-то являлась очень ценной для той компании, которую представлял Пьер, и за передачу этих данных его людям, он обещал ей щедро платить.
– Если я верно информирован, мадемуазель Эллис, с этого года вы зарабатываете тридцать восемь тысяч американских долларов в год. За те сведения, которыми вы владеете и выборочно будете пересылать нам, мы будем платить вам еще по двадцать тысяч евро каждый месяц. От вас потребуется только предоставлять отчеты о перемещениях сотрудников между подразделениями, особенно научного персонала, и обо всех принятых на работу и уволенных из компании людях. Плюс, личные дела тех людей, на которых мы укажем. Согласитесь, Эллис, за такие серьезные деньги работа совсем простая, – сказал Пьер уже без той добродушной улыбки, с какой начинал разговор.
– «Двадцать тысяч евро – это почти двадцать четыре тысячи долларов, ее доход больше чем за полгода», – думала про себя Эллис. – «Такие деньги были бы для неё очень кстати. И за пару-тройку лет такой «двойной» работы она смогла бы незаметно накопить на домик в Италии, а потом и переехать туда по тихому». Эта мысль быстро оформилась в ее голове, но не вытеснила другую, более важную мысль – что это противозаконно и грозит ей тюрьмой и другими проблемами.
– Заманчивое предложение, Пьер, – сказала Эллис заглядывая ему в глаза, – но у меня с самого начала нашего разговора есть два главных вопроса: во-первых, почему вы решили, что я на это соглашусь, ведь это противозаконно, а во-вторых, почему вы решили, что я вас не сдам нашей службе безопасности, после возвращения в Соединённые Штаты?
Она тут же пожалела, что произнесла второй вопрос вслух – глупо было так говорить, учитывая то, что она абсолютно ничего не знает о том, кто перед ней и чем он занимается. И теперь может случиться так, что она не доберётся до штатов. Пьер погладил волосы у себя на голове и внимательно посмотрел на Эллис.
– Вы правы, мадемуазель, наверняка внутренние регламенты вашей компании запрещают разглашать ту информацию, которой мы интересуемся, и за это они платят вам деньги в виде заработной платы. Я же предлагаю вам другие, ощутимо большие деньги за то, что вы, все же передадите эту информацию мне. За год вы получите от нас сумму, которую на своей работе вы сможете заработать в лучшем случае лет за семь-восемь. Та информация, которая нас интересует – это не интеллектуальная собственность компании, ученых или что-нибудь в этом роде, и никак не преследуется законами США. Одни только инсайды из ФБР про всех ваших конгрессменов, которые бесконечно всплывают на вашем телевидении, являются более серьезным шпионажем, как вы это называете, и никого при этом не затаскали по судам и тем более не посадили в тюрьму, – спокойно произнес француз. – Поэтому, Эллис, если вы сами не будете никому ничего рассказывать, вам не грозит абсолютно ничего. У нас с вами будет своего рода коммерческий договор, который для вас более выгоден, по моему мнению, чем трудовой договор с Ромер Медикал. Но, даже если предположить, что об этом кто-то узнает в вашей компании, максимум что они смогут сделать – вас уволят. Больше ничего.
– А что касается второго вопроса, – сказал он после небольшой паузы, – то я за все свои годы научился заглядывать в души людей и безошибочно понимать, кто передо мной и чего от него ожидать. И я уверен, что вы не побежите в полицию или вашу службу безопасности, потому что в вас я сразу рассмотрел человека, способного…
– На подлость? – перебила его Эллис, оскорбившись, – или на трусость?
– Нет, нет, Эллис. Совсем нет, – сказал он снова улыбнувшись. – Только человека, способного правильно оценить ситуацию и правильно себя в ней повести – либо принять предложение, если оно выгодно, либо отказаться, если выгода не очевидна, и при этом забыть о том, что такое предложение было. Умный, предприимчивый и осторожный человек – вот кто вы, мадемуазель.
Он замолчал, и Эллис тоже не находила слов в ответ. Пауза затягивалась, и тогда Пьер достал из внутреннего кармана пиджака серебристый бумажный конверт и положил его на столик, где еще оставались тарелки с остывшими остатками ее ленча.
– В качестве демонстрации серьезности наших намерений, и гарантий вашей безопасности, как финансовой, так и личной, мы открыли в банке Люксембурга конфиденциальный счет на сто тысяч Евро, коды доступа к которому находятся в этом конверте. Эти деньги ваши, и вы можете ими воспользоваться в любое время и абсолютно анонимно. Эти деньги ваши, Эллис, даже если вы не примете наше предложение. Так сказать, это наш гарантийный взнос.
Достав ручку, Пьер написал на задней стороне конверта номер телефона и встал.
– А когда вы примите наше предложение, Эллис, именно когда, а не если, на этот же счет будут поступать те двадцать тысяч вашего вознаграждения, о которых я говорил. Каждый месяц! – француз кивнул на календарь, висящий у входа. – Я вас нисколько не тороплю с ответом, мадемуазель. Вы можете думать и день, и месяц, и год. Когда решение все же сформируется у вас в голове, просто позвоните по этому телефону. Было приятно с вами познакомиться.
Слегка кивнув головой, он развернулся и вышел из номера.
Долгих раздумий ей не потребовалось. Найдя на соседней от отеля улице офис HSBC банка, за пятнадцать минут она удостоверилась, что такой счёт, реквизиты которого были в конверте, существует и на нем действительно сто тысяч Евро. Окончательное решение у неё сформировалось еще в самолете, и позвонила она по номеру на конверте прямо из аэропорта Бостона, как в шпионских боевиках – из таксофона, не снимая солнцезащитных очков.