Шрифт:
Часть первая
ЧЕРНАЯ ЛОТЕРЕЯ
РАЗДАЧА
Шум большого ресторанного зала на первом этаже почти не долетал на второй, где в отдельном кабинете сидели два представительных господина, не привыкших отказывать себе в приличной пище. К тому же господа эти были уважаемыми людьми, несмотря на то что лица у них не были отмечены печатью высокого интеллекта. Там были совсем другие отметки, сделанные в разное время всякими тупыми и колюще-режущими предметами. Цвет лица, само собой, позволял утверждать,
— Кушайте, батонэбо! — почтительно приложил руку к груди Малхаз, радушно оскалив два ряда золотых зубов. — Только у меня такой шашлык в этом городе! Нигде больше не попробуете!
— Молодец, молодец! — снисходительно кивнули ему. — А как наш друг? Не появился еще?
— Не приходил, клянусь. Швейцару сказал, мэтру сказал: как придет маленький, седой, покажет карточку — пусть меня вызывают… Из любого места.
— Ладно, кацо. Можешь быть свободен. Как появится — на руках сюда неси, понял? Быстрее ветра!
Малхаз испарился, а гости принялись за шашлык.
— Думаешь, не придет? — тревожно спросил один из них, обладатель слегка свернутого на сторону, приплюснутого боксерского носа.
— С него станется. Осторожен, как лис. Везде заподлянки видит. И с ним надо уважительно, понял? Он без тормозов. И как на что среагирует — неизвестно, — предупреждающе заметил второй, со следами швов на лбу.
— То есть? — прищурился кривоносый.
— Не понравится что-то — пошмаляет нас и уйдет.
— Серьезно? Может, тогда его проще прямо на пороге завалить? Чтоб после не опоздать?
— Можно попробовать, только тогда другого придется искать. А времени — не вагон.
В этот самый момент дверь отворилась, и Малхаз, почтительно прогнувшись (насколько позволяло пузо), пропустил в кабинет малорослого, седого, как лунь, морщинистого человека. Надень ему на грудь значок ветерана Великой Отечественной — никто бы не усомнится, что дедушка Берлин брал. Только вот ветераны войны в таких приличных костюмчиках не ходят. Если, конечно, у них внуки в банкиры не выбились.
— Привет, Ерема! — встал из-за стола тот, что со швами на лбу. — Припозднился что-то, братан!
— Виноват, — скромно заметил вошедший, поглядев на часы. — Я на тридцать секунд раньше, чем обещал. Проверь часишки, Конь. Мои на пять секунд вперед.
— Надо же, какая точность! — хмыкнул кривоносый.
— Именно такая, — без улыбки ответил тот, кого назвали Еремой.
— Присаживайся! — пригласил Конь. И мотнул головой Малхазу — мол, исчезай поживее, кацо, твое присутствие излишне. Тот все понял и покинул помещение самым ускоренным образом.
— Познакомься, — сказал Конь, представляя седому кривоносого. — Это Шкворень. Он здесь не сам по себе, а по поручению хорошей конторы. Он в курсе того, что тебе надо. А то, что им надо от тебя, он сам изложит.
— Слушаю, — внимательно изучая морду нового знакомого, произнес Ерема.
— Может, сперва по рюмашке? — предложил Шкворень.
— Позже, — очень твердо сказал седой. — Когда столкуемся.
— Хорошо. Перехожу к делу. Коняга мне передал, что у тебя со здоровьем проблемы? Мол, тубик тебя заедает. Верно?
— Верно.
— И лечиться ты собрался за бугром, причем не один, а со своей шмарой. Для чего тебе нужны загранпаспорта. Справедливо?
— Именно так. Окромя слова «шмара». Просьба дальше говорить «девушка». Причем, убедительная просьба.
— Есть понимание. Учту. Далее, как я понял, ты с собой, кроме девушки, желаешь вывезти кое-какой багажик. Округленно — около полтонны.
— Меньше. Примерно четыреста кило.
— Это особо не меняет условий. Если б было сорок килограмм или четыре тонны — тогда пришлось бы другие прикидки делать. А четыреста или полтонны — однохренственно.
— Короче, сколько это потянет?
— Если я скажу, что сто тысяч баксов налом, ты выложишь?
— Нет. Буду искать другое «турбюро».
— Искать не вредно. Найти — вот это проблема. Хорошо, поставлю вопрос по-иному. Сколько ты сам предложил бы за труды?
— По максимуму — четверть от твоего запроса. Но в аванс дал бы не больше пяти.
— Остальное, стало быть, после реализации товара?
— Верное замечание.
— Тебе не кажется, что ты немного прижимист, а? — не очень приятно улыбнулся Шкворень.
— По-моему, нет, командир. Ты обозначил свою планку, я свою. Но оба дали прикидочные цифирки. «И это правильно!» — как любил замечать один пятнистый. Мы люди еще малознакомые, к тому же еще не знаем, стоит ли дальше знакомиться или лучше разбежаться мирно и забыть друг друга навеки.
— Иными словами, нежно послать друг друга на хрен?
— Именно так. Чтоб потом не пришлось друг другу грубить или делать невежливые жесты.
— Парни! — вмешался Конь, забеспокоившись, что его посредническая миссия пойдет под откос и он потеряет комиссионные. — По-моему, вы не в ту степь скачете. Посылка на хрен, грубые жесты, всякие там планки и суммы — это не в кассу. У вас заинтересованность обоюдная. И очень острая, между прочим, даже не прикинешь, у кого острее. Ты не тяни кота за хвост, Шкворень, это не тот случай, когда надо мозги пудрить. Ерема конкретный мужик, я предупреждал.
— Хорошо, — согласился Шкворень, — с конкретными надо конкретно. Значит, вот что, Ерема: есть вариант, при котором денежные расчеты можно исключить начисто и сработать по бартеру, услуга за услугу. То есть, ты получаешь все то, что тебе от нас надо. А мы, соответственно, — свое.
— Уже лучше, — одобрительно кивнул Ерема. — Осталось только уточнить, какова услуга с моей стороны.
— Уточняю. Конь утверждает, что у тебя есть приличный опыт в работе с тем, что взрывается. Это правда?