Фартовые
Шрифт:
— Да мы в них и не нуждаемся. Свою работу сами делаем. Целью этой встречи было единственное: установить, связаны ли вы и насколько тесно с главарем банды. Если нет, как и оказалось, то хотел выяснить, нет ли угрозы для вашей безопасности? Вижу теперь, что не подозреваемая вы и не свидетель, а потенциальная потерпевшая, — честно признался Яровой.
Тоньку бил озноб. Она все понимала и без услышанного. Но тут же нашлась:
— А откуда он узнает, что я его заложила?
— От вас. И только от вас, —
— Что мозги сушишь? Как от меня, если я с ним не увижусь? — не поняла Тоська.
— Не только мы наблюдаем за фартовыми. Они тоже за нами следят. Хотите убедиться? Вон дом напротив, видите? Взгляните на чердак. Только не подходите к окну так близко, — Яровой отдернул Оглоблю.
В короткий миг Тоська успела приметить Дрозда, внимательно следившего за окнами и подъездом этого здания.
Баба села на стул, прикрыв лицо ладонями. Она не притворялась. Слезы ручьем текли меж пальцев.
— Все, накрылась, — выдавила она.
— Успокойтесь. Слышите? Успокойтесь. Все будет хорошо. Идите домой, как ни в чем не бывало. Но выслушайте меня внимательно, — подал следователь стакан воды и продолжил — В ваших интересах делать все, как я скажу, если хотите избежать нежелательных для себя последствий.
Тоська покорно кивнула головой.
— К вам сегодня придут. Вероятно, поздней ночью. Могут— вдвоем. Разговор у вас будет не с ними, с Дядей. Он, скорее всего, снова будет в парке ждать. Идите спокойно. Возьмите себя в руки. Скажете, что беседа с вами отложена на завтра. Следователь был занят с другими и не освободился. Извинился, мол, за все, попросил прийти завтра к десяти утра. Вот и все. Поняли? Опишите меня бегло, — предложил Яровой.
— Три часа я тут торчала и они поверят, что ждала? Это — перо в бок,
— Они и дольше ждали. Поверят. Их будет дисциплинировать то обстоятельство, что я вас буду ждать здоровой и невредимой.
— А если в квартире начнут трясти?
Следователь задумался и сказал уверенно:
— Звукоизоляция в вашем доме плохая. А фартовые знают, что прямо под вами живет лейтенант милиции. Я его, на всяк, предупрежу.
— Только без мусоров! — взмолилась Оглобля.
— Вам какая разница, кто поможет от смерти уйти? — возмутился Яровой.
— Лучше пусть ожмурят. Выжить с помощью лягавого — западло!
— Ладно. Не будет милиции. Но когда вас поведут к пахану, наденьте светлый платок. Если в квартире что-либо начнется, закройтесь в ванной. Договорились? А теперь — мы с вами не беседовали. Внушите это себе. Вы прождали в коридоре.
— А если они в коридор заходили, тогда как?
— Внизу милиционер. Он для фартовых — пугало. Не были, не могли войти без повестки.
— Ну что ж. Похиляла я. Коли не свидимся больше, не ругайте, если где не так было. Страшно мне.
А ночью, когда Ольга уже уснула, Тоська услышала тихий стук в дверь.
Баба не спала. Она тут же накинула халат, сунула ноги в тапки. Тихо открыла дверь.
— Пахан ждет, — шепотом сказал Цапля и указал Тоське вниз. Та торопливо оделась, повязала голову белым платком и, закрыв на ключ дверь, вышла из дома.
— Хиляй в парк, — холодно приказал Цапля и пошел вперед дергающейся походкой.
Тоська, войдя в парк, замедлила шаги. Ее всегда пугала темнота. Да и куда спешить? Никакой радости она для себя не ждала от этой встречи.
Тихо шумели листья на кронах деревьев, словно прощались или о чем-то предупреждали Оглоблю.
Баба вздрагивала веем телом. Ей жутко. Ей так хотелось вернуться домой — в чистую, теплую постель, забыть прошлое, кентов и страх за день завтрашний! Настанет ли он, каким будет?
Мышь, перебегавшая дорогу, едва не попала Оглобле под ноги. Баба вскрикнула в испуге.
Цапля в прыжок вернулся, дернул за рукав, потащил рядом.
— Не тяни. Сама дохиляю, — вырвала руку баба.
— Тогда захлопни хлябало! — впервые так грубо отозвался Цапля.
Тоська решила отомстить ему за хамское обращение и настучать пахану, если у того будет настрой вообще ее слушать.
— Валяй сюда, — указал Цапля на глухую тропинку. И сам нырнул в темноту деревьев.
Тоська трусила следом. Ее то в озноб, то в жар бросало. Ноги заплетались, не слушались.
— Гоп-стоп! — встал из-под куста Кабан. И, разделив Тоську и Цаплю, приказал фартовому стоять на стреме. Тот прилип к дереву. Затих.
Кабан, подхватив Оглоблю за рукав, бросил коротко:
— Хиляй вперед, курва!
Оглобля не обратила на это внимания, зная фартового не первый год. Тот иначе и не называл баб.
Тоська спотыкалась о корни деревьев, шла вслепую. Кабан пыхтел сзади. Ей казалось, что они давно миновали парк. Но вот она увидела скамью, скрытую кустами. Там — Дядя. Не один. Едва увидели Оглоблю, второй куда-то шмыгнул, лишь кусты зашуршали, выдавая человека.
Баба двинулась к скамье напролом, через кусты. Плюхнулась рядом с паханом без приглашения. Ноги не держали.
— А я тебя шарила повсюду, — сказала вместо приветствия.
— Я ж не велел! — вскипел Дядя.
— Дело имею. Фикса в больнице. Накрыли его в квартире. Отколошматили вусмерть. Даже ботать не может. Жевалки до одной выбили. В тюрягу не взяли, мол, в машине копыта откинет… Оставили в больнице. Но, говорят, сдохнет Фикса.
— Он сдохнет иль нет — не тебе брехать. А вот ты — заметано. Что мандой дрожишь? Заложила, паскуда, мать твою в задницу? Чего молчишь? О чем с Яровым кудахтала?