Фартовый чекист
Шрифт:
– Та, у которой ты постояльцем был? Она самая?
Егор Тимофеевич прекрасно знал ответ на свой вопрос. В нем самом эта женщина сидела, как заноза или бесконечный укор. Нет, не в слабости, но в чем-то похожем на нее. Пламенный революционер сам себе боялся признаться в этом. Ведь видел-то он ее раз в жизни, только однажды слышал этот обволакивающий голос, а забыть не получалось никак. Что же взять с Постнова, который жил с ней?! Этот голос постоянно звучал в его ушах, он касался ее нежной кожи, невесомые волны ее темно-русых волос падали ему на лицо.
– О чем ты хочешь мне рассказать? – глухо спросил Сидорчук.
– Это
Глава 16
Ветер выл за окном, как голодный измученный зверь, вытягивая душу, наводя тоску и безотчетный ужас. Постнов бродил по квартире, стиснув зубы и зажав ладонью свербящий локоть. Март выдался по-зимнему холодный, с ледяными ветрами и снегопадом. Кратковременная оттепель, случившаяся три дня назад, только добавила неприятностей. Она укатала в стекло дороги, украсила сосульками крыши и ветви деревьев, которые едва теперь держались под тяжестью застывшего льда. Повсюду слышался болезненный треск надламывающегося дерева. По ночам на улицах бесновался ветер, небо наглухо затягивалось тучами. Старая рана не давала Постнову спать. Душа томилась от скверных предчувствий.
Вот так же выл ветер накануне Рождества, когда стояли лютые морозы, снег трещал и скрипел под ногами, а на городские окраины по ночам забредали волки. У Постнова так же ныла и свербела рука, он слонялся по дому, страдал молча, стараясь не разбудить Настю. У нее был на редкость здоровый сон. Когда Николай, гонимый болью, потихоньку выбирался из общей постели, она только переворачивалась на другой бок и продолжала путешествовать по стране снов. Наверное, к ней приходили хорошие видения, потому что на ее нежных губах то и дело появлялась тихая улыбка.
Постнов бродил по темным комнатам, пялился в окна, залитые морозом, и злился. Он ярился на немочь, одолевшую его, на вынужденное безделье, на неопределенность своего положения. Республика воевала, билась насмерть с белыми армиями, а Николай сидел на сундуке с сокровищами и ждал, когда его освободят от этого почетного, но дурацкого задания. Принимая по описи бриллианты, он спросил, как долго ему придется выступать в роли хранителя сокровищ.
Яков, который был тогда с Сидорчуком, пожал плечами и сухо объяснил:
– Когда придет время, вас известят. Прибудет товарищ с соответствующим мандатом, сдадите ему все… Впрочем, об этом еще рано говорить. Настраивайтесь ждать и помните, вам доверена крайне важная миссия. Государственного значения! Кому попало такое дело не поручат. Надеюсь, вы сознаете свою ответственность в полной мере.
Постнов ответственность сознавал, но неделя шла за неделей, а вокруг него ничего не менялось. Городок словно утонул в зимних снегах. С фронтов сюда доходили только неясные слухи. Сидорчук не давал о себе знать. Поэтому Николай Ростиславович чувствовал себя как Робинзон, выброшенный на необитаемый остров.
Хотя за эти месяцы они с Настей стали особенно близки. Постнов никогда не думал, что такое может с ним случиться. Судьба выдернула его из огня и кровавой каши
Анастасия умела чувствовать чужую боль. Постнов подозревал, что источник ее любви к нему таился в первоначальном сочувствии к раненому мужчине, беспомощному, нуждающемуся в женской заботе. Но за этим естественным движением души скрывалось и нечто большее. Николай Ростиславович вскоре убедился в том, что Анастасия видела в нем человека незаурядного, достойного восхищения.
Она разделяла его взгляды, ее так же коробила несправедливость того общества, которое он, Постнов, помогал разрушать. Нет, она не была революционеркой, но Николай понял, что это нисколько его не волнует. Красота Анастасии, ее доброта, нежность, ум все искупали. Как только удастся покончить со всем старым, отжившим, когда восторжествует новая Советская республика, их с Анастасией ждет великолепное будущее. Постнов верил в это. Вот только ожидание светлого будущего в забытом, занесенном снегом городке становилось почти невыносимым.
Потом случилось непредвиденное. Пришла та самая ночь накануне Рождества.
Помотавшись по дому, Постнов уже решил еще раз попробовать заснуть, как вдруг сквозь вой ветра услышал какой-то странный шум. Николай приник к окошку, сквозь морозные узоры попытался рассмотреть, что творится на улице, и тут же вздрогнул от неожиданности. По другую сторону к стеклу льнула тень человека, который, в свою очередь, пытался что-то разглядеть в доме.
Постнов быстро пришел в себя. Сердце его забилось, но это волнение было даже приятным. Хоть что-то случилось в этом забытом богом краю! Присмотревшись пристальнее, Николай понял, что под окном стоит мужчина в шинели с накинутым на голову башлыком. Больше ничего разглядеть не получалось. Но в любом случае ночной гость вряд ли мог явиться с доброй вестью – не такие были времена.
Пока Постнов раздумывал, как ему поступить, человек за окном поднял руку и совсем тихо постучал по стеклу. Никаких сомнений – он намеревался просить пристанища. Кем же на самом деле являлась эта ночная тень, принесенная ледяным ветром? Враг там или друг? Николай Ростиславович даже подумал, не Сидорчук ли, но сразу отбросил эту бестолковую мысль. Егору не было никакого резона таиться и подкрадываться по ночам. Это был кто-то чужой, и он вполне мог явиться не с добром. Ходили слухи, что по деревням озоруют какие-то бандиты. Возможно, кто-то из них добрался и до Веснянска.
Стук в окно повторился. Постнов вышел в соседнюю комнату, достал из ящичка комода револьвер, накинул на плечи старую куртку, вышел в сени. Держа револьвер наготове, он снял щеколду и осторожно приотворил дверь. Зимний ветер ударил ему в лицо тугой волной. Кучи снега по обе стороны улицы вспыхивали холодными искрами. Черные деревья укоризненно качали растрепанными кронами, словно виня человека за то, что он оставил их на растерзание морозному ветру.
Постнов ступил на крыльцо и тут же увидел гостя. Тот деревянной походкой вышел из-за дома, остановился напротив Николая и напряженно глядел на револьвер, сжатый в его руке.