Фартовый город
Шрифт:
Главные рукава дельты – это уже упомянутый Мертвый Донец, а еще Переволока (иначе Кривая Кутюрьма), Егурча, Каланча и Старый Дон. Из них Егурча с Каланчой судоходны лишь отчасти: по ним поднимаются со стороны моря пустопорожние суда. Старый Дон и Мертвый Донец мелководны даже для порожняка. Первый был прежде главным и самым удобным гирлом. Но в 1740 году турки при сдаче Азова искусственно засорили его, а затем процесс обмеления шел естественным путем. В Крымскую войну уже русские затопили баржи в других руслах, чтобы не дать десантам противника подняться вверх. В итоге из всех донских рукавов по-настоящему судоходна одна лишь Переволока.
Чтобы попасть в нее, судно, идущее из Ростова, сначала спускается по Дону, вблизи станицы Елизаровской входит в Каланчу, затем у хутора Рогожкина
Но и Переволока не всегда бывает проходимой, ее глубина зависит от направления ветра. Когда дует верховка, восточный ветер, то Дон сильно мелеет, и судам приходится ждать прилива. А при низовке, западном ветре, воды нагоняется столько, что она затопляет низкий левый берег.
Между тем речной путь самый дешевый, и никакие рельсы его не заменят. Дон – главная артерия юго-востока России. В 1861 году Волго-Донская железная дорога соединила две реки в самом узком месте, где расстояние между ними всего семьдесят верст. И волжские товары тоже хлынули через гирла за границу. Нагрузка на Дон выросла, но воды в нем больше не стало. А разработка рукавов в последний раз производилась при Петре Первом сто пятьдесят лет назад…
В результате в 1865 году был высочайше утвержден Комитет для очистки и содержания в исправности донских гирл. Задачами его были объявлены «расчистка гирл, поддержание их в удобном для прохода судов состоянии и наблюдение за самым проходом судов, в видах установления правильного в этом отношении порядка». В 1907 году деятельности комитета шел сорок третий год. Созданный почти без участия государства комитет являлся как бы общественным учреждением. Судохозяева и товаровладельцы платили ему гирловой сбор: первые по 1 рублю с каждой 1000 пудов грузовой вместительности, а вторые – по 5/16 процента со стоимости грузов. Сбор взимался на добровольной основе. На эти средства были закуплены ледокольный буксир, два колесных парохода, три паровых катера, паровая шлюпка и три землечерпальных машины. Машинам помогали землеотвозные шаланды, которые доставляли выбранный со дна грунт на берег. Восемь из них вмещали по десять кубических саженей земли, четыре – по тринадцать, и три самых больших – по двадцать кубических саженей.
Еще комитету принадлежали полицейско-лоцманский пост на острове Перебойный и маячное судно у входа в канал со стороны моря. На острове размещались метеостанция, телеграф, станция беспроволочного телеграфа системы профессора Попова, две створных башни, кузница, казарма и жилые помещения. В самом Ростове у железнодорожного моста стояла на приколе спусковая баржа, на которой вывешивали флаг. Он показывал обстановку в гирлах: белый – вода прибывает, красный – падает. Отсутствие флага означало, что вода держится на одном уровне. Три раза в день начальник поста сообщал телеграфом в Ростов промеры глубины судоходного канала. Для города это были важнейшие сведения: их тут же печатали в местных газетах, объявляли в порту и на бирже.
В центре города, на набережной комитету принадлежал двор с конторой, мастерскими и магазином. Учреждение вело большую деятельность и, в частности, содержало триста с лишним наемных работников. Это были экипажи судов, баканщики, сторожа-зимовщики, шаландеры, багермейстеры землечерпальных машин, фонарщики, масленщики и прочие необходимые люди. Отдельно шло руководство комитета, насчитывающее всего восемь человек; в него по должности помощника бухгалтера входил и покойный Корди.
Управляли комитетом выборные члены. Парамонов был избран от Ростовского-на-Дону комитета торговли и мануфактур. Еще имелись представители от таких же комитетов Нахичевани и Таганрога, от купечества, платящего гирловой сбор, и от судохозяев. Членом по назначению, без права голоса, состоял чиновник – инженер путей сообщения; он проверял, чтобы работы велись строго по утвержденным проектам. Реально в текущую деятельность Кузьмина и его канцелярии никто не вмешивался. Парамонов лишь подписывал важнейшие бумаги и представительствовал.
Алексей Николаевич потребовал показать ему
– В какую сумму оценивается имущество комитета?
– В один миллион сто шестьдесят тысяч рублей.
– Ого! Это все за счет гирлового сбора накоплено?
– Да. За сорок три года нашего существования собрано более семи миллионов.
Сыщик почувствовал, что он на верном пути. Семь миллионов! Да за такие деньжищи соблазнится даже святой. А купец Парамонов на святого не похож. Вишь, шахты у него с пароходами. У воды да не напиться?
– А сколько за год комитет получает гирлового сбора? – продолжил он расспросы.
– Когда как, – ответил управляющий хозяйством. – В прошлом и позапрошлом годах выходило по триста шестьдесят тысяч. Плюс мы еще брали кредиты от банков. Но сейчас цифры будут меньше.
– Это почему?
Кузьмин объяснил гостю особенности работы комитета на текущий год. Оказалось, что тот подрядился с городской управой Нахичевани углубить подходный канал к каменной набережной города. Это позволит местным торговцам грузить пароходы здесь, а не отсылать их в соседний Ростов. Пошлины и сборы пойдут в нахичеванскую казну, рабочие места тоже прибавятся.
– А гирла?
– Ну, мы поддерживаем проходы в допустимом состоянии. Почистим дно между десятым и двенадцатым фонарями Прямого канала и немного у Бубликова колена. Срежем Кумженский перекат. Но основные работы будут возле нахичеванской набережной. Вон, посмотрите в окно. Левее! Рефулер «Федор Солодов» уже вовсю трудится.
– Который рефулирует грунт? Что хоть означает это слово?
– Рефулером называется такой тип землечерпательной машины, которая передает выбранный грунт сразу на берег, через специальный рукав с транспортером внутри, – пояснил Кузьмин. – Очень удешевляет работы: не надо помещать его в землеотвозные шаланды. Но такая черпалка у нас только одна, две других обычные.
Сыщик поднялся:
– Последний вопрос, Роман Федорович. Какого мнения вы о покойном Корди? Долго ли он у вас работал и как у него складывались отношения с сослуживцами?
Управляющий развел руками:
– Жалко Аркадия Георгиевича, нет слов. И служил он честно. Никаких недоразумений никогда не было. Пять лет без нареканий, все чин чином… Не знаю, что на него нашло и почему он нас, добрых его товарищей, перед смертью оговорил. Увы, грех на нем.
Лыков поблагодарил хозяина и ушел. Он захотел поглядеть, как рефулер (вот ведь словечко!) углубляет дно напротив Нахичевани. Для этого сыщику требовалось подняться вверх по реке. Он не испугался трудностей и двинулся вдоль береговой линии. Та была сплошь заставлена пакгаузами, корпусами, складами и конторами. Пристани шли одна за другой, а на них грузились и разгружались суда. Всюду сновали тысячи людей: артельщики, приказчики, носаки, посыльные. Приезжий крутил головой и удивлялся такому наплыву. Ростовская набережная знаменита. Дума строила ее уже десять лет, две с половиной версты набережной обошлись городской казне в два с половиной миллиона рублей. Дух богатства и деловой сметки Ростова лучше всего чувствовался именно здесь.