Фартовый. Лихие 90-е
Шрифт:
Подъезжаем и тормозим на другой стороне от кинотеатра.
— Приехали, — водила поворачивается за оплатой.
— Нет, ещё чуть проехать надо, — показываю я рукой в сторону новостроек. — Вон туда, новостройка за ларьками.
Водила порывается что-то сказать, но бросает злой взгляд на тысячную купюру, зажатую в моей руке, и снова заводит мотор.
Чарли встречает меня радостным лаем. Похоже, я становлюсь вожаком стаи. Прохожу на кухню, засовываю в себя бутер, запиваю водой, скидываю
Собака ещё какое-то время требует общения, но вскоре понимает, что ни играть, ни обсуждать новости я с ним не намерен, и укладывается на пол рядом с диваном.
Надо бы будильник завести, думаю я уже сквозь сон. А как его завести, если мобильника у меня нет? Сил разлепить глаза и отправиться на поиски будильника тоже никаких. Даю себе установку проснуться до восьми вечера и спокойно засыпаю.
— Ты за кого, Ромик? — Хан проводит по моей шее острым клинком. Проводит осторожно, едва касаясь, но ледяной металл буквально прожигает мою кожу. — Ты мой, Ромик! Мой личный фарт.
— А ну отвалил от него! — за спиной Хана горой возвышается Топор, в руке у него… предмет, в честь которого он получил свою кличку. Он размахивается и одним движением сносит своему конкуренту башку.
Дзинь-дзинь!
— Спасибо, Топор! — устало киваю своему спасителю. Он скалится и двигается в мою сторону.
— Мне твоё спасибо нах*й не упало. Ты мне фарт свой отдай!
Дзинь-дзинь, дзинь-дзинь.
Оборачиваюсь на звук — на нас летит лупоглазый трамвай. Точь-в-точь как тот, что сбил меня. Я успеваю отскочить, а вот Топору не везёт, он превращается в бордовое месиво.
Водительская дверь открывается, оттуда спрыгивает Марина, она подходит ко мне и вдруг проводит языком по лицу. Вытираюсь, но она лижет и лижет.
И этот противный звук. Откуда он, если трамвай остановился?
Дзинь-дзинь, дзинь-дзинь, дзинь-дзинь.
Телефон! Господи, вот же хрень приснилась. Хотя… смысл в нём был. Я открываю глаза. Идеальный вариант, если бы все эти топоры и ханы перерезали друг друга и оставили меня в покое. С долгами я уже расплатился, делать в этом городе мне особо уже нечего. Сгоняю в Лас-Вегас подниму бабок и — в Москву.
Прямо передо мной морда Чарли. И он меня облизывает.
— Отстань, животное!
Телефон продолжает звонить.
— Ну наконец-то! — восклицает встревоженная Ирина, когда я снимаю трубку. — Ты живой там?
— Да что со мной будет-то? — тру я глаза и нахожу часы.
Чёрт, ну зачем? Ещё б часа полтора спал спокойно.
— Ром, у нас вообще-то смена, если ты забыл.
Да чтоб её… Точно! Я же работаю!
— Ир, я не приду сегодня. Дела есть.
— Знаешь что, Миронов? — Иринка обиженно сопит. — Я тебя больше отмазывать не собираюсь! Сам иди и отпрашивайся у Виталия Андреевича!
Вообще-то, я вполне могу обозначить этому Виталию Андреевичу
— Ладно, — устало соглашаюсь я. — Загляну сегодня.
— Не сегодня, а сейчас! — сурово ворчит Ирина. — Я у тебя буду через пятнадцать минут. Выходи.
Как есть генерал в юбке.
— Через полчаса. Пса выгулять надо.
— Пса? — чувствую её возмущение. — Монстра выдры твоей?
— Походу, теперь это мой монстр, — кидаю взгляд на Чарли, который приплясывает у выхода. — И ему срочно надо на воздух. Ир…
— Что?! — сердито восклицает она.
— Я твоему мужу будущему вообще не завидую.
Она вдруг замолкает.
— Задумалась? Молодец. Так что, заедешь за мной?
— Заеду…
Сначала братья наши меньшие, потом мы сами.
Ирина подъезжает ровно через пятнадцать минут. Зову Чарли домой, но он смотрит на меня как на огородника с кабачком. Ты, мол, чё мне предлагаешь? Ещё с четверть часа он скачет как умалишённый по всему двору, делает свои стратегические дела и только потом соглашается вернуться в пещеру.
Всё это время Ирка терпеливо ждёт, не вздыхает и не постукивает по часам на руке. Лишь хмурится иногда.
— Ром, — вздыхает она, когда мы заходим в квартиру, — опоздаем же…
— Будь зайкой, поставь чайник, — улыбаюсь я.
«Зайка» вылетает автоматически и вгоняет мою гостью в краску.
Она берет чайник, и я замечаю, как её рука слегка вздрагивает. Ещё сильнее она краснеет, когда я выхожу из душа в одном полотенце. По квартире плывёт аромат жареного лука.
— Это ты здорово придумала! — киваю на сковороду с яичницей. — Ммм, вот это запах!
— Ешь быстрее, — она отводит взгляд в сторону.
— Это мне за «зайку»? — смеюсь я. — Садись со мной. Вместе закусим. Теперь всегда буду тебя так называть.
— Не вздумай! — мотает она головой. — И давай скорее. Ещё десять минут, и дальше уже пойдёт опоздание. А ещё и пробки могут быть на дороге.
На фразе про пробки я усмехаюсь. Она непонимающе хлопает ресницами.
— Ничего-ничего, — киваю я. — Так, вспомнил про одну пробку, в которой застрял на три часа. Откуда, кстати, яйца?
— С собой принесла, — бурчит она, наблюдая за моей реакцией. — У тебя в холодильнике пустота. А так хоть поешь нормально.
— И как тебя после этого зайкой не называть?
Она встряхивает головой и садится напротив.
— Зайка и яйка…
— Слушай, Ром, — Ирина всё же берёт вилку и накалывает кусочек яичницы, но держит её перед собой. — Можно вопрос нескромный?
— Насколько нескромный? — подмигиваю я, но она выглядит серьёзной, как никогда.
— Вот эта девушка на красной машине… Она тебе кто?