Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Носатов Виктор Иванович

Я вставляю последний магазин, стараюсь стрелять одиночными, экономлю каждый патрон, а они идут и идут. Можно уже разглядеть их расширенные то ли от злости, то ли от ужаса глаза, слышу их шумное дыхание.

От ужасной мысли о том, что нападающие и в самом деле бесплотные духи, которые вот сейчас начнут хватать меня своими огромными ручищами, у меня волосы встают дыбом.

Мелькает мысль: бежать. Но сзади пропасть, бездонная и мрачная. Через мгновение душманы будут надо мной, что делать? Вдруг я замечаю небольшую расселину в скале. Ползу туда, осторожно и в то же время торопливо начинаю туда спускаться. Нащупываю ногой какую-то выемку, опираюсь на уступ. В этот момент чувствую, как враги занесли над моей

головой приклады, и в страхе дергаюсь и срываюсь.

С воплем «А-а-а…» просыпаюсь.

Так повторялось довольно-таки часто.

К кому я только ни обращался.

Не помню, кто посоветовал мне не держать в себе афганский груз, больше рассказывать о том, что испытал там, своим друзьям. Друзья мои рассказы встречали с недоверием. Ведь многое из того, о чем я говорил, они слышали впервые. Привычка обо всем судить с подачи средств массовой информации преодолевалась с трудом.

Я, не обращая внимания на скептическую реакцию друзей, старался выговориться. Признаться, это помогло. Кошмары стали реже, и вскоре я перестал падать во сне.

С трудом добившись более или менее духовного комфорта, я столкнулся с массой чисто служебных проблем. Раньше, после училища, я многих из них почему-то не замечал или считал, что так и должно быть. После Афганистана все они почему-то начали приобретать для меня принципиальное, даже какое-то жизненное значение.

На войне все было достаточно просто. Вот враг – в него стреляй. Вот друг – его выручай. Да и все мы, наверное, были чище, честней, именно в экстремальных ситуациях каждый из нас словно счищал с себя шелуху жизненных приобретений и становился самим собой. Если солдат или офицер стремился во время боя спрятаться за спину других, то ему, не глядя на форму и количество звезд, говорили в глаза: ты трус.

Глава XXV

Из воспоминаний Пайкора Мохаммад Хашима, в 1982–1984 гг. – губернатора провинции Фарьяб

К моменту ввода советских войск в Афганистан и в провинцию Фарьяб, в частности, обстановка в Меймане, улусвольствах и валикадарствах была довольно сложной. Народная власть только-только становилась на ноги. Пехотный полк и недавно созданный оперативный батальон царандоя были слабо вооружены. Не хватало боеприпасов, обмундирования. Защитники революции ходили кто в чем. Все это, конечно же, не способствовало успешным боевым действиям правительственных сил против моджахедов. В этот период в провинции насчитывалось около 40 вооруженных бандформирований. Душманы грабили кишлаки, физически уничтожали партийцев (членов НДПА) и активистов народной власти. Мне часто приходилось выслушивать претензии старейшин ограбленных, а зачастую и сожженных душманами кишлаков, которые хотели одного – защиты от бандитов. Рейды войск, проводимые командованием правительственных сил в труднодоступных районах, где в основном и хозяйничали боевики, пользы приносили мало. Как только войска покидали охраняемый район, там вновь орудовали бандиты. Были случаи, когда они захватывали или уничтожали целые подразделения правительственных войск. Так, под Кайсаром было уничтожено крупное подразделение из состава пехотного полка, расквартированного в Меймене, которое было направлено для охраны органов народной власти.

Усложняла обстановку в провинции и обостряющаяся фракционная борьба в НДПА. Одно время дошло до того, что местные «парчамисты» решили совершить свой небольшой переворот, чтобы захватить всю власть в провинции. Конечно же, мы им этого не позволили, но тем не менее на устранение всех существующих партийных разногласий приходилось тратить слишком много времени и сил.

Вот почему весть о прибытии в Афганистан большой группы советников, руководством провинции была встречена с большой надеждой и радостью.

Мне приходилось

сталкиваться с советскими военными советниками и раньше; насколько я знаю, в 1972 году в Афганистан было направлено около 100 советских военных консультантов. Отношение к ним было самое уважительное. В центральных газетах не редко цитировались слова, сказанные шахом М. Даудом: «Если хоть один волос упадет с головы советского офицера, виновный поплатится жизнью». Это и понятно, ведь и тогда и сейчас все, от ракет ПВО до шомполов, в армии Афганистана было советского производства. До момента ввода войск в Афганистан в 1979 году советские военные консультанты и специалисты передвигались по Афганистану без охраны и всюду встречали самый радушный прием.

Одними из первых в Меймене прибыли партийные и военные советники, а также представители КГБ и МВД СССР. Чаще всего в работе мне приходилось встречаться и решать многие насущные для провинции вопросы со старшим советником царандоя Александром Николаевичем Куликовым, советниками ХАД Геннадием Ивановичем Пристёгиным и Феликсом Абдуловичем Ганиевым. По партийным вопросам я частенько обращался к Виталию Васильевичу Глушкову и советнику по молодежным вопросам Вячеславу Михайловичу Некрасову.

Нелегко им пришлось на афганской земле. Работать приходилось в самых сложных условиях, зачастую во враждебном окружении, под обстрелами душманов.

Особенно доставалось офицерам, тем более что в правительственных войсках довольно часты были предательства. В порядке вещей было то, что советский офицер с одним переводчиком (а иногда и без него) месяцами жил среди афганских военнослужащих, ведущих боевые действия где-нибудь в районе Ширинтагабской крепости или в Кайсаре, где угроза его жизни исходила не только от душманов, но нередко и от личного состава правительственных войск. Слава Аллаху, что все советники, которые несли свою нелегкую службу в провинции Фарьяб, возвратились домой живыми и невредимыми.

Хочу особо отметить, что представители Советского Союза были для всех нас не только старшими товарищами, прибывшими обучить нас трудиться и воевать по-новому, но и поистине самыми верными и добрыми друзьями, которые постоянно рисковали своими жизнями ради полной победы идеалов Апрельской революции в Афганистане.

Несмотря на сложную обстановку в провинции, необходимость своевременного и жесткого ответа на каждый разбой или вооруженную провокацию со стороны бандитов, Виталий Васильевич Глушков постоянно рекомендовал нам терпимо относиться к врагам, ни в коем случае не преследовать их родственников. «Иначе мы уподобимся им самим», – частенько повторял он. Такого отношения к родственникам боевиков мы старались придерживаться даже в самые трудные для революции времена, и вскоре это принесло первые плоды. Обстановка в регионе начала постепенно стабилизироваться. Хочу особо отметить, что за время моего руководства провинцией не был безвинно наказан ни один родственник тех, кто воевал против правительства.

Много для стабилизации обстановки в районах провинции Фарьяб, граничащих с СССР, сделали советские пограничники. В частности, подразделение, которое дислоцировалось в пригороде Меймене, под командой Александра Леонтьевича Калинина. Оперативное взаимодействие с другими советскими и афганскими силовыми структурами осуществлял тактичный, мудрый и грамотный офицер и просто прекрасный человек Нестеров. Нам неоднократно приходилось обсуждать совместные действия, и всегда я искренне удивлялся его тактическому предвидению. Казалось, что он наперед знал, где ожидать от душманов нападения, а где минирования, через какие кишлаки можно пройти беспрепятственно, а где надо согласовать движение колонны со старейшинами. Наверное, поэтому большая часть наших совместных рейдов в районы, контролируемые боевиками, всегда заканчивалась более или менее удачно.