Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана
Шрифт:
Впервые мы брали на операцию необстрелянное пополнение, которое прибыло на смену уже отслуживших свой афганский минимум солдат и офицеров. По давно заведенной традиции на серьезный боевой выход из новичков взяли только добровольцев, закрепили за каждым опытного бойца, проинструктировали.
Накануне операции командование мотоманевренной группы решило сделать нам небольшой сюрприз. Из Меймене прибыла кинопередвижка с целым набором индийских и советских фильмов. Вместе с тремя афганцами, которые обслуживали кинопередвижку, в гости к нам приехал и советник провинциальной молодежной организации (ДОМА) Вячеслав Некрасов. Он уже не раз бывал у нас в гостях, и потому мы были особенно рады, что и на этот раз он прибыл не с пустыми руками. Что и говорить, ведь фильмы из Союза доставляли нам не часто. То операции, то погода не позволяет. Так что порой приходилось смотреть одно и то же кино много раз. А тут сразу десять новых фильмов и среди них самые наши любимые: «Белое солнце пустыни» и «Отец солдата». И не важно было, что советские фильмы дублированные и все герои там разговаривали, приказывали, клялись, произносили слова любви и дружбы на узбекском языке. Это делало просмотр картин ни с чем не сравнимым, непредсказуемым зрелищем.
Солдаты и офицеры, которым назавтра предстоял многочасовой перелет над контролируемой душманами территорией, а в дальнейшем и непосредственное участие в операции возмездия, отрешившись от забот и треволнений, с упоением смотрели фильмы, смеялись, поддерживали героев, зачастую нелестными репликами. Больше всего было смеху в одном довольно коротком, но очень насыщенном эпизоде из фильма «Отец солдата». Там, уже почти в конце картины, бесноватый Геббельс, прибывший в подземный бункер на аудиенцию к Гитлеру, вытянув в фашистском приветствии руку, выкрикивает: «Салям алейкюм!», на что Гитлер без всякого берлинского акцента, спокойно, словно так и должно быть, отвечает: «Салям!». После окончания фильма по просьбе зрителей киномеханик повторял этот эпизод еще несколько раз. И каждый раз окрестности лагеря оглашал безудержный смех…
Еще когда кинопередвижка, только-только приноравливаясь к походным условиям жизни, медленно заползала в наш походный кинотеатр, расположенный, для большей безопасности, в неглубоком котловане, я заметил, что родное лобовое стекло «таблетки» отсутствует, а вместо него прилажен исчерканный ручкой, явно со стола какого-нибудь начальника, кусок плексигласа.
– Наверное, осколок или пуля? – спросил я у Славы.
– Да нет, – спокойно произнес он, – просто попал камешек из-под взлетающего самолета.
– Где ты нашел самолет-то, ведь у нас здесь уже несколько месяцев ни один не приземлялся и тем более не взлетал…
И тогда Некрасов рассказал мне историю появления в этой расположенной в тысяче километров от центра, забытой Богом провинции кинопередвижки.
Все началось с того, что однажды, во время проведения очередного мероприятия с молодежью Меймене, к секретарю провинциального комитета ДОМА обратились несколько активистов из бригады общественного порядка (аналог наших ДНД), которые откровенно признались, что вместо продолжительных речей о Советском Союзе с удовольствием посмотрели бы фильмы об этой сказочной стране.
Вячеслав сразу же загорелся этой идеей и с комсомольским энтузиазмом начал ее раскручивать. Первым делом вместе с секретарем провинциального молодежного комитета он осмотрел единственный в городе кинотеатр. Казалось, все было там в целости и сохранности. Однако, как утверждал сторож, кино здесь не крутили уже больше года. Почему – никто, кроме киномеханика, не знает. Через несколько дней киномеханика нашли. Тот искренне посочувствовал советнику Некрасову, уверив его в том, что без специальных углей импортная аппаратура работать не будет.
Но не таков был Некрасов, чтобы отступиться от своего. В конце концов, он уговорил зампотеха нашей мотоманевренной группы капитана Рукосуева поискать похожие по параметрам угли в Союзе. А пока суд да дело, вызвали Некрасова в Кабул, по молодежным делам. Заслушали обстоятельный отчет. За что-то похвалили. За что-то пожурили. В чем-то обещали помочь. В общем, обычная текучка. Он собрался было уже улетать обратно, когда на одной из кабульских улочек на глаза ему попалась большая красочная вывеска: «Афганфильм».
Некрасов, еще ни о чем не помышляя, зашел в двухэтажное здание этой необычной организации. Зашел просто так, чтобы поинтересоваться, чем же там люди занимаются.
Познакомился с хорошими людьми. Оказалось, что они занимались не съемками фильмов, а их распространением. Фильмы, имеющиеся в «Афганфильме», были двух категорий: недублированные индийские и дублированные на языки афганских народностей советские.
И тогда у Некрасова мелькнула мысль: а что, если взять здесь с десяток фильмов и самостоятельно доставить их в Меймене? Но отдадут ли их ему? Узнав, что он советник провинциального комитета ДОМА, начальник сразу же согласился. Проходя в склад, чтобы выбрать нужные фильмы, Некрасов заприметил во дворе несколько новеньких кинопередвижек. И тогда у него мелькнула еще более шальная мысль. Сколько времени будут продолжаться поиски специальных углей для киноаппаратов, без дела стоящих в кинотеатре Меймене, неизвестно. А эти передвижные кинотеатры стоят здесь без дела, завлекающе поблескивая своими полированными боками. Воодушевленный этой мыслью, он возвратился к начальнику «Афганфильма» и с ходу огорошил его своей новой просьбой. К удивлению Некрасова, тот лишь спросил:
– А как вы будете переправлять машину в Меймене?
Еще там, во дворе, Некрасов вспомнил недавний разговор с командиром роты аэродромной охраны из Меймене о том, что в ближайшее время за оставшимся имуществом роты, которая передислоцировалась в другое место, из Кундуза будут направлены два большегрузных транспортных вертолета МИ-26.
Он поведал об этом начальнику «Афганфильма», и тот, ни слова не говоря, тут же приказал своим сотрудникам оформить необходимые документы. Так Некрасов сам себе надел хомут, который потом долго не мог снять. Но это было потом. А пока, окрыленный своей легкой победой, он кинулся за поддержкой к военным советникам, с которыми уже успел познакомиться и которые на себе испытали его неудержимый комсомольский напор. Узнав, что молодежному советнику нужен всего-навсего транспортный самолет до Кундуза и разрешение на доставку кинопередвижки из Кундуза в Меймене, они искренне поддержали своего собрата и, чтобы он больше не задерживался в Кабуле, быстро договорились обо всем с авиационным начальством.
На следующий день Некрасов и три афганца, закрепленных за кинопередвижкой, стояли в ожидании АН-12 в Кабульском аэропорту. При погрузке в самолет «таблетка» немного не вписалась в грузовой салон и оставила приметную вмятину, с которой тот летает, наверное, и по сей день.
В Кундуз прибыли благополучно. Устроились на окраине аэропорта. Командир авиационного полка, которого Некрасов навестил по прибытию, откровенно признался, что полеты на север из-за низкой облачности на перевале временно прекращены. Когда перевал откроется, не знает никто.
– Так, что просидеть здесь можно и неделю, и месяц, как повезет, – обнадежил он. – А пока могу предложить лишь офицерское общежитие. В городской гостинице жить не рекомендую, – предупредил в заключение командир полка.
Некрасов, привыкший не отрываться от коллектива, искренне поблагодарил полковника за гостеприимство, но от общежития отказался.
С этого дня началось ни с чем не сравнимое сидение экипажа боевой идеологической машины в аэропорту. Перед ужином Некрасов неожиданно для себя узнал, что у афганцев нет никаких средств к существованию. Это его, конечно, удивило, но не очень. Как человек бывалый, он своевременно запасся провизией. Правда, на этот раз у него в рюкзаке не было такого разнообразия консервов, как на операциях. Военторговцы выделили ему на дорогу лишь коробку свиной тушенки да несколько банок сгущенки.