Фата-Моргана 1 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
Сегодня я обнял ее, ожидая соответствующей реакции. Странно, но мне показалось, что я обнял существо из плоти и крови. Я целовал ей кожу, ее щеки, ее губы. Такого странного выражения лица я никогда еще не видел. Кто знает, какие мысли у нее вызвало мое странное поведение.
Я пошел за ней, и музыка перешла в триумфальный марш: пенье рожков, гремящие басы.
Прошедший мимо мужчина показался мне знакомым. Я подошел к нему, пытаясь рассмотреть отчетливые черты в расплывчатом мираже.
Он прошел мимо меня, пестрый, как
Зеленый день кончается. Зеленое солнце склоняется к гори зонту, и звуки становятся все тише. Но на этот раз они не исчезают. Они звучат, как увертюра… Что это значит? Другая музыка? Глухая злоба, скрежет шестерен. Все исчезает.
Зеленое солнце заходит в пестром венке света, похожем на павлиньи перья. Музыка звучит тише.
На западе сгущаются сумерки, на востоке разгорается новое зарево. С востока приходят звуки, перемешанные с цветами: розовым, оранжевым, лавандовым. Обрывки облаков сгорают в море пламени. Теперь все небо озаряет золотое сияние.
Музыка снова набирает силу. Восходит новое солнце — гигантский золотой шар. Музыка превращается в гимн радости, сбывшихся желаний, новой силы, и снова эту гармонию пронизывает фальшивая нота.
В небе парит тень космического корабля, она скользит в лучах солнца, зависает над лугом, вспыхивают посадочные дюзы.
Корабль опускается.
Я слышу голоса… человеческие голоса.
Музыка исчезает… мраморные строения… сверкающие одежды… шелковые города… все они уходят от меня.
Галиспелл задумчиво поскреб подбородок.
— Ну, что вы об этом думаете? — озабоченно спросил капитан Хесс.
Галиспелл несколько минут смотрел на него.
— Что было после того, как вы взяли его на борт? Вы видели что-нибудь из тех феноменов, которые он тут описывает?
— Нет, ничего подобного, — капитан Хесс покачал массивной головой. — Надо признаться, эта система кишмя кишит гаснущими звездами, фосфоресцирующими планетами и мертвыми солнцами. Может, все эти явления как-то связаны с его видениями. Он нам вовсе не обрадовался, это было видно. Он стоял и смотрел как бы сквозь нас.
Я сказал ему: «Пойдемте, поешьте, тогда этот мир будет выглядеть совершенно по-другому». Тогда он медленно пошел к нам, словно ноги отказывались ему повиноваться.
Спрашивать его о чем-либо было бессмысленно. Мы подобрали его, взяли в грузовой трюм его корабль и стартовали. Весь полет он держался в стороне от всех, ни с кем не говорил, просто бродил по кораблю.
У него была странная манера время от времени прижимать руки к лицу. Однажды я спросил его, хорошо ли он себя чувствует и не хочется ли ему пойти к доктору, но он ответил, что с ним все в порядке. Вот, собственно, и все, что я знаю об этом человеке.
Мы достигли Солнечной системы и подошли к Земле. Мне рассказали потом, что произошло, я в это время был на капитанском мостике.
Когда Земля стала расти на экранах, Эванса охватило ясно видимое беспокойство, голова его моталась взад-вперед. Когда до Земли осталась тысяча миль, он в ярости вскочил.
«Шум — воскликнул он. — Ужасный шум!» — потом побежал вниз, забрался в корабль, стартовал и исчез в том направлении, откуда мы прилетели.
Вот и все, что я могу вам рассказать, мистер Галиспелл. Должен заметить, мы изо всех сил пытались помочь ему. Но так уж вышло.
— Он лег на обратный курс?
— Да. Если вы спросите меня, сможет ли он снова найти эту планету, я вам отвечу: может быть.
— Значит, у него есть шанс?
— Д-да, — ответил капитан Хесс. — Шанс у него есть.
Пер. с англ. И. Горачина
Р.Матесон
РОДИТЕЛИ БЫЛИ ЛЮДЬМИ
— В тот день было светло, и мама назвала меня тошнотиком. «Ты тошнотик» сказала она. Глаза стали злые. Я думаю что такое тошнотик. В тот день сверху падала вода. Она была везде. Я видел. Я смотрел в окошко на задний двор. Земля глотала воду как жадные губы. Она выпила слишком много, заболела и обблевалась. Я такое не люблю.
Я знаю мама хорошенькая. Для тепла у меня в постели есть штуки из бумаги. Раньше они были за печкой. На одной нарисованы закорючки КИНОЗВЕЗДЫ. На картинках лица, как у мамы и у папы. Папа говорит они хорошенькие. Он сказал так раньше. И мама тоже — он сказал. Мама хорошенькая и мне подходит. Смотрю на тебя он сказал и все лица противные. Я взял его руку и сказал все хорошо. Он вздрогнул и отскочил, куда я не мог достать. Сегодня мама отпустила меня с цепи и я смотрел в окно. Видел как сверху льется вода.
xx — А в этот день наверху было золотистое. Я узнал когда смотрел на это и глаза заболели. После смотрения подвал весь красный. Наверное был церковный день. Наверху никого не осталось. Большая машина всех проглотила и прокатилась мимо окна. На заднем дворе ходит маленькая мама. Он меньше меня. Я тут могу смотреть в маленькое окно все, что хочу.
В этот день стало темно, я съел еду и немного жуков. Наверху я слышал смех. Я хотел знать почему смеются. Я выдернул цепь из стены и намотал на себя. Я дохлюпал до лестницы. Ступеньки скрипели. Ноги скользили от непривычки к лестнице. Подошвы липли к ступенькам.