Фата-Моргана 1 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
Но на помощь ему пришла тихая музыкальная волна — хрустальная мысль, похожая на лунный луч. Глубоко человечная, она рассказывала о небесно-голубом море, об опаловой Земле, о гармоничной древней мудрости, заставляющей гордиться т; м. что ты землянин; волна сложилась в поток ясных картин, и он понял, что получил подмогу. А храм, оазис?.. И на чьей стороне тот прекрасный, мрачный фараон?
Времени для размышлений не было, на него снова обрушился кровожадный ужас. Сначала натиск был порывистым и беспощадным, но теперь враг сменил тактику, с удивлением обнаружив противодействующую силу. Теперь прихотливая мысль чужака нежно подкрадывалась и хлестала по нервам чудовищным наслаждением, переходящим границы всякой физической радости,
Он, опять он… Но где же фараон, на которого хотело напасть чудовище?
Пэйдж боролся, как и положено мужчине, исследователю, которого учили сохранять собственную личность как в одиночестве, так и в ужаснейшем хаосе. Он был Хьюго Пэйджем, человеческим существом из 2500-го года, его. учили, как освобождаться от одиночества, от оков ненависти и сладострастия. Как только он ясно осознал это — колдовство разбилось и черно-красная волна откатилась. Пэйдж обнаружил, что лежит на песке с поджатыми коленями. Вокруг были большие камни. Ладони кровоточили. Его поразили громкие удары собственного сердца, и он понял: последняя атака была такой мощной, что почти вырвала его из четвертого измерения — он опять принял человеческий облик… Пэйдж вздрогнул.
Из тишины пустыни донеслась мелодичная волна, возможно, голос той незнакомки, волнующий и теплый:
— Бегите, о, бегите! Они хотят сокрушить вас.
— Меня? Почему меня? Я же не из этой страны и не из этого времени…
— Вы ничего об этом не знаете. Ужасная опасность…
— Можно мне к вам прийти? — спросил Хьюго. Каждое слово раздирало его пересохшее горло. — Можно мне помочь вам?
— Нет. Нет… — Он ощутил волну глубокого отчаяния.
— Я снова хочу увидеть вас.
— Это невозможно. Если им удастся материализировать вас вы пропали.
— А они это могут?
— Не знаю. Они уже ограбили столько мозгов атлантов… Уходите в другое измерение. Не думайте обо мне.
Это была не его незнакомка. Та бы не смогла так говорить.
«Они ограбили мозги атлантов»…
И его тоже. Пэйдж чувствовал себя опустошенным. Несколько мгновений он разделял переживания и чувства чудовища, значит, и другие имели доступ к его собственным знаниям. Пэйдж вздрогнул: несмотря ни на что, он был хорошим физиком и еще лучшим хрононавтом. Сумеют ли они применить его знания? Смогут ли… Он представил, как Земля 2500-го года наполняется зверскими масками Древнего Египта, и его передернуло.
Но убраться в другое измерение? С другого берега времени силуэт профессора Рецки показался ему странно зыбким. Этот фантом должен коснуться клавиатуры и поставить ручку в положение «назад». Это показалось Пэйджу невозможным. Этот грубый мир чем-то привлекал его. Это была его Земля, и все же одновременно другая, новая планета… Опьяняюще чистый воздух, необычно яркие краски, ржавая луна, волшебно мерцающая сквозь песчаную бурю… Пышно разросшийся оазис, свежие, как после ливня, пальмы, все, вплоть до одуряющих ароматов, что поднимались от бледных чашечек лотосов, торжественно возвещало о вселенной — молодой, богатой, опьяняющей. И в тоже время ужас и смерть никогда не были так близки и явственны. Все в этом времени было создано для того, чтобы наслаждаться радостью мгновения. «Я живу!» — кричали стоптанные могучими ногами бегемота ивняки. «Я существую!» — искрился ночной мотылек, хотя жить ему оставалось лишь до утра. Все эти короткие минуты были наполнены почти болезненной радостью бытия.
В этом розовом свете на краю пустыни появились они. Ни на одной планете Пэйдж не видел ничего ужаснее. Их шествие подчинялось какому-то порядку — пародии на воинский строй. Фигуры, правящие колесницами, казались знакомыми по детским кошмарам. Кто не видел во сне, что его преследует банда или что он падает с головокружительной высоты? Знания, добытые гипнотическим обучением, не могли помочь: у египтян было мало богов с человеческим обликом, а других он не мог себе представить. Сейчас же из каждой низины («В этой заколдованной земле, — писалось в древнем халдейском манускрипте, — каждый бархан скрывает миллион демонов»), из каждой дюны возникали странные крылатые фигуры с головами осьминогов и собак. Одни, с телами из громыхающих колец, скользили по земле, издавая шум, подобный морскому прибою, другие кружились, испуская искры — и все они стягивались к оазису Амона. Шли ящеры и гигантские бараны, существа с шакальими головами ехали на колесницах, запряженных бегемотами, боги Бубастиса, Мендеса, Ассирии, монстры и боги совсем без лиц. Все эти призраки темного страха тянулись за триумфальной колесницей.
А под пурпурным балдахином восседал живой сфинкс.
Процессия неумолимо медленно двигалась вперед. Ничто не могло сдержать этот победный марш. Перед этим разбуженным ужасом, перед лицом всех этих вновь оживших призраков человек мог бы стать только циновкой под ногами богов. И все они шли к оазису Амона.
Пэйджа на мгновение охватило желание опять встретить ту незнакомку, желание такое сильное, что он вцепился зубами в запястье. У него была своя миссия — собрать как можно больше информации и бороться, если на него нападут, а потом вернуться домой. Но даже сама мысль о возвращении теперь ему казалась абсурдной.
На коленях — так он устал — Пэйдж подполз к источнику в тростниках. Вода была чистой и прохладной. Он пил большими глотками, не замечая, как снова обострялось его мысленное восприятие. Ручей, что поил оазис, немного ниже терялся в расщелине среди гранитных обломков, откуда доносилось приглушенное ворчание. Пэйдж наклонился ниже, и в нос ему ударил сильный запах хищника. Ниже плато находился водопой львов. Стая зверей показалась ему красным прибоем, которым на мгновение вздулась вода.
Звери поглядывали друг на друга и изгоняли слабых. Он различил в массе больших тяжеловесных животных как бы залив со скользящими по песку гривами — играющих молодых львов и прекрасных львиц цвета спелого маиса. Немного ниже виднелись антилопы, от жажды забывшие об опасности, неуклюжий носорог, с маленькими, налитыми кровью глазами, под ним осыпался берег. Между гигантами сновали песчаные леопарды.
Ветер сменился, и звери почти мгновенно застыли. Прекрасная львица, розовая, как обнаженная женщина, выпрыгнула из дюн. В прыжке по воздуху пронесся тигр. Взвыли шакалы, и стало слышно, как весь этот рычащий концерт перекрыл леденящий кровь хохот гиены. Пэйдж, еще лежа на земле, понял: первые звери почуяли его. Пэйдж поднялся и пошел дальше вперед — освобожденная материальная сила, способная смести со своего пути все, что бы это ни было и кто бы это ни был…
— Я готов, Пта! — сказал Пэйдж.
Столкновение двух разумов было таким сильным, что пустыня содрогнулась.
Пэйдж опять пришел в себя в прохладной глубине склепа. Его голова покоилась на голубом валике из покрывала, и Пэйдж вспомнил, что египетские кровати вместо подушки имели подставки в форме полумесяца. Им казалось, что это приносит прекрасные сны. Идея была такой абсурдной, что он засмеялся. Виски его охватывал металлический обод. Он увидел чьи-то большие глаза, затененные длинными ресницами.
— Вы храбро сражались, — сказал голос. И после некоторого молчания добавил. — Вы прекрасны.