Фата-Моргана 1 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
Он ощущал горькую свежесть табачного дыма, смешивающегося с газом. Эккерт зажег сигарету и хладнокровно дымил под неоновым знаком «не курить», вновь и вновь загоравшемся в меланхолическом неодобрении.
Темплин слегка повернул голову так, чтобы видеть Эккерта в кресле напротив. Эккерт, один из тех славных незаметных людей из Службы. Старых и надежных. Один из тех, кто мог бы почти все преодолеть с разгона, потому что сейчас или в следующий раз, но ему пришлось бы это сделать.
Именно Эккерт пришел в его контору несколько дней назад и сказал, что Дон Пендлитон покончил жизнь самоубийством.
«Только Пендлитон был не из таких. Он был из того сорта людей, который имеет в жизни все, что захочет,
Мягкий красный свет, казалось, плясал в полумраке кабины. Его напарник был сейчас тусклым бесформенным пятном напротив. Его сигарета погасла.
Эккерт пришел в его оффис и, не говоря ни слова, уставился в пейзажное окно. Там шел снег, снежинки образовывали простой узор, пролетая за окном. Эккерт повертел ручки управления и изменил пейзаж на солнечный, затем на безумную смесь града с ярким, золотым солнечным светом.
Тогда Эккерт сказал ему, что Пендлитон выбрал для себя короткий путь..
Темплин подумал, что не должен проявлять сентиментальность. Какого черта он должен вообще вспоминать Пендлитона? Попытаться забыть и выпить в его память на следующей встрече выпускников. И никогда, никогда не быть таким жестоким, чтобы злословить насчет причин, побудивших его это сделать. Если, конечно, это сделал он сам…
Кабина была залита красноватым сиянием. Сонный газ с тяжелым ароматом…
Эккерт и он поговорили об этом и перелистали записи. Пендлитон из хорошего рода. В прошлом его семьи не было проявлений душевной нестабильности, настолько далеко, насколько заходили генетические записи. Он был выходцем из среднего класса и посещал местную начальную школу, где достиг умеренных успехов и доставил своим наставникам нормальное количество неприятностей. Позже, когда он напряг свой ум, чтобы войти в Дипломатический корпус, его КИ [1] улучшился. Он усердно трудился над собой, хотя и не был тем, что называется «зубрилкой». В средней школе и позже, в колледже, он был то, что называется «гармонично развитый тип» — атлет, общителен и прилежно занят учебой.
1
КИ — коэффициент интеллектуальности.
«Сколько времени может пройти, прежде чем сотрется память, и единственное, что останется от Пендлитона, — страница статистических данных? Он был в этой команде, он был избран ее президентом и переходил с курса на курс с постоянными наградами. Но пытаться получить представление о нем, — читая записи, восстанавливать его облик со страниц текста… Был ли он человечен? Был ли он из плоти и крови? О, дьявол, нет! По статистике Пендлитон был Великолепным Парнем, холодной мраморной статуей с прекрасными рельефными мускулами и гладкими углублениями там, где должны быть глаза. Может быть, судьба однажды сыграет шутку с публикой, поклоняющейся героям, и действительно появятся ребята вроде этого. Но они не будут людьми, они не будут рождаться обычным путем. Родители будут получать их в посылках по почте».
Он был раздражен; помещение снова наполнилось газом, теперь заснуть для него было делом минут.
Пендлитон второй год служил в качестве атташе на Танпеше, маленькой планете с солнцем шестого типа. Служба недавно случайно натолкнулась на нее и решила, что система в своем роде дипломатически плохо изучена, и Пендлитон был послан туда. Он должен был стать первым атташе, посланным на Танпеш и, естественно, был один.
Не было необходимости посылать больше. Танпеш надо было осмотреть, изучить и вынести суждение. Аборигены были примитивны и дружелюбны. Или, может, Служба здесь поскользнулась, как иногда случалось, и Танпеш не соответствовал данному определению?
И когда незарегистрированный грузовик сел на планету это был один из очень немногих кораблей, которые когда-либо подходили к Танпешу — капитан попытался уплатить дань уважения Пендлитону. Только Пендлитона там не было. Аборигены сказали, что он убил себя, и указали капитану на маленькую, покрытую цветами лужайку, где они его похоронили.
Танпеш был вторым назначением Пендлитона.
Аборигены были ох-как-дружелюбны. Он был так уверен в их дружелюбии, что не забыл оборудовать на борту обычную камеру, которая сейчас была полна сияющих атомных винтовок, игольных ружей и короткоствольных газовых автоматов. Они могли понадобиться. Люди, подобные Пендлитону, не убивают себя, не так ли? Нет. Но иногда их убивают.
Теперь внутри кабины было почти темно, только тонкая красная линия по периметру потолка свидетельствовала, как близки они были к отправлению. Его голова была набита дремой, веки налились тяжестью так, что он понял, что очень долго не сможет их открыть.
Эккерт и он были избраны для полета на Танпеш и для расследования. Они двое, работая вместе, должны суметь выяснить, почему Пендлитон убил себя.
Но это не было настоящей причиной. Может быть, Эккерт и думает так, но он знает лучше. Настоящая причина, почему они собрались на эту планету, была в том, чтобы выяснить, почему Пендлитон был убит и кто его убил. Вот так.
«Кто малиновку убил?» [2]
Тонкая красная линия сейчас была практически микроскопической, и Темплин смог еще почувствовать, как его ресницы мягко опускаются. Но он не спал — не совсем спал. Было что-то, засевшее в тусклой чаше его мозга.
Их информация о Танпеше была ограниченной. Было известно, что на планете нет промышленных концессий и вооруженных сил, и что никто из соседних систем, кажется, не знает о ней особенно много и никогда ее не посещает. Но на Танпеш по устоявшемуся порядку должен был быть назначен штатный антрополог, чтобы поставлять данные и отчеты.
2
Первая строка английской песенки.
— Тед? — пробормотал сонно Темплин.
Слабое шевеление в черной массе напротив.
— Как получилось, что наш антрополог на Танпеше не собрал достаточно информации?
Сонное бормотание с другой подвесной койки: — Он пробыл там недостаточно долго. Он совершил самоубийство вскоре после посадки.
Каюта была вращающимся омутом тьмы, в которой его мозг медленно угасал. Взлет был делом секунд.
«Почему люди совершают самоубийство?»
— Прекрасный день, не правда ли. Тед?
Эккерт, наслаждаясь, сделал глубокий вдох. День из тех, что заставляют вас чувствовать себя хорошо просто потому, что вы живы.
Теплый ветерок шелестел в седых волосах Эккерта и легко трогал его тунику. Воздух был свеж и ароматен, как будто его пропитали экстрактом, напоминающим сосновый. В нескольких сотнях ярдов от них возвышался лес, прямой, стройный, манящий прохладой. В листве порхали и кружились сверкающие разноцветные птицы.
Ракетный порт, где они стояли, был всего лишь травянистой долиной, где все, слишком уж редкие, корабли могли приземлиться и разгрузить трюмы или совершить ремонт. Сейчас на ней чернело пятно с тлеющим пламенем, умирающим по краям. «Пройдет немного времени, и здесь все зазеленеет вновь», — подумал Эккерт. Трава казалась быстрорастущей. «Конечно, будет еще уйма времени, чтобы она выросла, прежде чем сядет следующий корабль».