Фаворит из будущего

Тарасенко Вадим

«Так ты помогаешь! А я думал, что перестал действовать. Нет! Действуешь! Еще как действуешь!» – Чернышев крепко сжал серебряный кружочек и стал лихорадочно вспоминать, что должно произойти в России в ближайшее время.

Через девять с половиной месяцев, задыхаясь от кашля и рвоты с кровью, скончается дочь Петра Первого, государыня Елизавета Петровна. На престол взойдет никчемный Петр Третий, Петр Федорович. Сын дочери Петра Первого Анны и герцога Гольштейна. Рожденный и воспитанный в Пруссии, он обожал все немецкое и своим кумиром считал Фридриха Второго. Родину своего великого деда и его дочери он не любил, точнее, ненавидел, как и ее народ. Едва взойдя на престол, он подпишет

мир с Пруссией, трещавшую по швам в изнурительной для нее Семилетней войне с Россией, Австрией и Францией, которую потом многие назовут первой мировой, так как велась она не только в Европе, но и в Америке, Индии, Филиппинах. Несмотря на далеко не безупречное командование, русский солдат несколько раз бил пруссака и овладел Восточной Пруссией с Кенигсбергом, жители которого, включая гениального философа Иммануила Канта, успели присягнуть российской короне. Даже военный союз с Англий не спасал Фридриха от краха.

Вдруг этот нелепый мирный договор, по которому Россия отказывалась от всех занятых территорий и становилась союзником Пруссии и Англии. Тяжелый российский штык неожиданно лег на другую чашу весов и прусско-английская коалиция одерживает верх в этой войне.

Как историк, Саша Чернышев прекрасно знал, все даже отдаленные последствия этой нежданной победы. Самое главное – воинствующая, но маленькая Пруссия входит в круг ведущих европейских держав. Исторической инерции успеха в этой семилетней войне ей хватило, чтобы под своим началом к концу следующего, девятнадцатого века объединить все немецкие земли. Возникла мощная Германия, последовательно развязавшая в очередном, двадцатом веке две мировые войны, которые с треском проиграла. В этот раз чуда не произошло. Правда в Первой Мировой войне Россия опять наступает на грабли, заключив сепаратный мир с немцами и вновь теряет возможность воспользоваться всеми преимуществами потенциального победителя. Но зато уже во Второй Мировой историческая правда восторжествовала. Россия воткнула свой флаг в купол Рейхстаг, заодно оттяпав пол-Европы и, наконец, забрала себе Кёнигсберг. А если бы Пруссию сломали еще в восемнадцатом веке?!

Но это не все последствия неожиданной концовки Семилетней войны. Франция, как союзник России и Австрии, вынуждена была уступить Англии свои владения в Северной Америке – будущую Канаду и частично США, а также большую часть своих колоний в Индии. А случись наоборот, тогда может Англия отдала бы свои индийские и североамериканские колонии Франции? Тогда будущие Соединенные Штаты Америки стали колонией не Англии, а Франции? И возможность мощно развиваться на обширных территориях получили не надменные англосаксы, а более миролюбивые и человечные французы?

«Вот это мы и попытаемся проверить. Россия времен Екатерины великой была мощной державой, способной надрать задницу любому государству. Кто не верит, может у турок поинтересоваться. А зная, как будут развиваться события, можно же, где надо, соломки подстелить, а где и газу дать! Это все равно, что на какую-нибудь и так мощную пушку восемнадцатого века добавить электронное управление, чтобы повысить точность стрельбы многократно. О, тогда историю можно хорошо перекроить под себя! Ну что, господа европейцы и американцы, вы давно привыкли играть в мировые карты по своим правилам. Если же начинаете проигрывать, то, как настоящие джентльмены меняете правила. А как вам перспектива сыграть с противником крапленными картами? Его крапленными картами? – в волнении Александр попытался вскочить со своего непритязательного ложа, но тут же получив в лоб от деревянного бруса, державшего потолок, рухнул обратно. – Правильно! Не надо увлекаться. Все делать нужно осторожно. Иначе не во сне, а наяву угадишь

на плаху. Это восемнадцатый век. Церемониться не будут».

За дверью раздался шорох. Александр тут же схватил автомат. Тихо клацнул предохранитель. Несколько минут прошло в тягостной тишине.

Вчера, когда прошла горячка желания попасть обратно в свой родной знакомый двадцать первый век. Когда он понял, что полуобгоревший стог сена, это все же обычная жрачка для коровы, а не замаскированный телепортал в другое время, неизбежно встал вопрос: «Что делать?». А еще более конкретно, где достать поесть и где переночевать. Стог сена не подходил ни для первой потребности, ни для второй.

– Герасим, а до ближайшего города далеко?

– До Бахмута то? Далеко барин. Больше двадцати верст будет. Да и нельзя счас ехать-то. Глянь на небо, вишь как замолаживает⁷. Может и вьюга быть. Застанет в поле – беда.

Видя, что «антихрист» колеблется, мужик торопливо продолжил:

– Барин, ты кумекаешь, где переночевать? Да и поесть не мешало.

– А ты что скажешь? – спросил Александр.

– Тутя в двух верстах Козьмин зимовник есть. Там тока три двора. Один вообще на отшибе. Там и заночевать можно.

Чернышев глянул в глаза своему вознице, пытаясь понять, что тот задумал. Ведь фактически сейчас простоватый на вид Герасим предлагал захватить крайнюю хату и там переночевать. Но в крестьянских глазах ничего понять было невозможно. Саша успел узнать, что тому двадцать пять лет. Женат. Двое детей. Обычный крестьянин, один из миллионов на Руси. Эти миллионы из года в год пахали, сеяли, растили детей и умирали в сорок-пятьдесят лет, прожив трудную, без особых радостей жизнь. Но на этих миллионах человечков росла и крепла империя.

– Хорошо… поехали, – приказал Александр.

Через два часа слева показался зимовник.

– Останови. Пусть стемнеет.

Герасим понимающе кивнул головой и свернул немного вправо, чтобы небольшой холм полностью скрыл лошадь с санями от трех хат, притулившихся к небольшому леску.

К хате, стоящей на отшибе подходили, когда на небе одна за другой стали зажигаться звезды. В лае зашлась собака и почти сразу же отворилась дверь. На порохе возник мужик с топором в руке.

– Влас, это я Герасим.

– Че на ночь глядючи? А рядом кто?

В Бахмут ему надоть. На ночлег просится. Хорошо заплатит. Пятак. Ну как, сголдили⁸?

– Хорошо. Но еды для вас у меня нетути.

– У нас есть чем брюхо набить.

Хата была почти копией той, в которой Чернышев очнулся после перемещения в восемнадцатый век. Разве что печь не была украшена синими крестиками. Да стол здесь был подлиннее. Последнее тут же нашло свое объяснение. Помимо хозяина в хате была его жена и пятеро детей. Самый маленький спал в люльке, привязанной к потолку слева от печи.

Увидев в руках Чернышева оружие, мужик попятился, а Александр растерялся. Такого количества народу, особенно детей он встретить не рассчитывал. Но делать было нечего. Никакого пятака за ночлег у него не было.

Да и засыпать среди абсолютно незнакомых и даже враждебно настроенных людей, было верхом легкомыслия. Чернышеву вспомнился эпизод со своего недавнего прошлого, когда в боях за Дебальцево «сомалийцы» вошли в небольшую деревеньку. В одном из домов, по данным разведки, жили люди, лояльно настроенные к киевским властям. Конечно, ожидать, что его хозяева окажут вооруженное сопротивление и встретят новороссцев огнем, было маловероятно. Но маловероятно это не синоним исключено. Никто не хотел своей жизнью проверять выкладки теории вероятности.