Фаворит из будущего

Тарасенко Вадим

– Мы? Стас, ты вроде украинец. Да и я тоже. И Гиви.

– Мы не украинцы. Мы – малороссы. Южная ветвь русского этноса. Как бы не пыжились доказать обратное разные бебики и прочие бандеристорики. Для нас, русских, потеря Новороссии, это как выдернуть замковой камень. Новороссия сейчас – это символ возрождения величия Русского мира. Ну не можем мы жить с сознанием третьесортной державы. Даже второсортной. Только первые роли! Без этого – деградация, пьянки, бессмысленная бытовая жестокость и прочие прелести нашей изнанки, о которых так любят смаковать наши западные доброжелатели. Вспомни девяностые! Тогда, казалось, замковой камень у русской нации выдернули. К счастью, пиндосы ошиблись. Так что Новороссия – это для Русского мира Сталинград третьего тысячелетия. Так что бьем бандеровцев сколько хватит наших скромных сил, – Стас улыбнулся.

– Забавно слышать выражение «наши

скромные силы» от человека, с двухсот метров кладущего с калаша в десятку.

– Что есть, то есть. – Историк вновь улыбнулся. – Новороссия, если хочешь, первый гвоздь в гроб американской мечты Pax America.

– Ну, это ты уж точно загнул, – Александр рассмеялся.

– Ничего я не загнул! – возразил Стас, азартно блестя глазами. – Пиндосы уже давно живут за чужой счет, навязав всем свои зеленые фантики-доллары. Они действую как громилы. Если не хочешь за эти фантики отдавать свой товар, получай по башке демократической дубинкой. Ты знаешь, что за год долг пиндосов увеличивается на пару триллионов долларов? Триллионов! То есть ежегодно они у других отнимают вещей и еды на пару триллионов долларов. Отнимают по праву сильного. Всех других они справедливо считают своими вассалами. Теперь представь, что кто-то сказал нет, и не согласился подчиниться пиндосам. Один раз, другой, третий. И все. Нет авторитета. Нет страха. Тогда наступит для Пиндосии п….ц. Ведь столько, сколько они сжирают, они не производят. Доллар будет стоить, сколько он и должен стоить без силовой составляющей. А она минимум процентов семьдесят в нем. Ты думаешь, зачем Путин с китайцами золото скупают? Потому что хотят уронить доллар. Тогда в Америке начнется самое крутое кино, Голливуд отдыхает. Запасайся попкорном. В Штатах миллионы людей никогда не работали, а живут на социалке. В одном нью-йоркском Гарлеме таких два миллиона негров. А тут вдруг им на халяву перестанут давать жрать. А сколько у населения стволов? Я помню, когда малый был, у них ураган разрушил Сан-Франциско. Я тогда был поражен, что творили американцы. В спортзалах, куда свозили людей, чьи дома были разрушены, насиловали женщин. По полицейским вертолетам люди, сидящих на крышах своих затопленных домов, стреляли, если те пролетали мимо, а не эвакуировали именно их. Голливуд любит снимать про пост апокалипсическое будущее. Когда все против всех. Знают, суки, про сущность своего народа. Так что Новороссия – это один из гвоздей в американский гроб. И я с удовольствием помогаю его туда заколачивать, уничтожая укросвидомых. Чем быстрее мы их перебьем, тем быстрее возродим свою родину – Малороссию, страну от границы Крыма по Днепр. А Галицию пусть Польша забирает. Шляхте привычней в стойло эту мразь загонять. Чем быстрее единоУкраина умрёт, тем быстрее наступит рассвет на нашей израненной, отравленной «свидомым» нацизмом земле. Чем быстрее мы убьём единоУкраину, тем быстрее начнётся возрождение, восстановление экономики и производства. У нас, нормальных людей, так же как и у наших дедов семьдесят лет назад лет назад, цель одна – уничтожить нацизм. Поэтому нацистское преступное государство единоУкраина должно быть уничтожено. Я это говорю, как гражданин Украины! Я больше двадцати лет наблюдал, как рождается этот монстр, выползший из галличанских схронов и заразивший своим смрадным дыханием и зловонием, своим «Слава нации, смерть ворогам» нашу землю. Его нельзя оставлять в живых. Это существо в синих и жёлтых цветах гниющей трупной кожи, кривящее окровавленный рот в крике «Слава Украине» и ковыляющее по живым землям Донбасса, надо убить. Спокойно и без эмоций. Чтобы родилось новое будущее. Будущее для людей, а не для «свидомых».

– Стас, а сколько ты убил людей?

Блеск в глазах товарища Александра мгновенно пропал.

– Точно – четверых, – будничным тоном ответил он. – А там, кто его знает. Не всегда же видишь результаты своей стрельбы. Ладно, Потемкин, выздоравливай. Тебе еще ждут великие дела! Впереди Дебальцево! – Стас пожал парню руку.

Он был умным человеком и как профессиональный историк мог предугадывать различные события. Ведь История – дама ленивая, поэтому действует по шаблону. Все современные события уже когда-то происходили только с поправкой на возможности людей. Но сейчас Стас даже подумать не мог, насколько его шутливая фраза окажется пророческой. Не мог это подумать и Александр Чернышев – Потемкин. Но, Аннушка уже пролила масло – конфигурация пространства-времени около практически неизвестного донбасского городка Дебальцево выстроилась в нужную конфигурацию – звезды дали добро на фантастическую метаморфозу. Нужен был только толчок.

* * *

Дебальцево,

Украина, район железнодорожного вокзала, 17 февраля 2015 года.

– Ну что, пехота, по коням, поехали! – командир батальона «Сомали» Гиви махнул рукой, и его бойцы дружно стали карабкаться на утробно рычащие танки.

На одном из них оказался Александр Чернышев. Так для него начался последний аккорд в той эпопеи, которую потом назовут Дебальцевским котлом. Батальон Сомали совместно с другими подразделениями ЛНР и ДНР начали штурм Дебальцево.

Ночью Саша практически не спал, нервишки расшалились, будь здоров. Точнее будет сказать, разбушевались.

«Если это предчувствие смерти, вообще тоска, – Александра охватила легкая дрожь.

Он долго лежал с открытыми глазами, всматриваясь в низкий потолок хаты, в которой остановились переночевать бойцы подразделения Историка. Мыслей никаких не было. Абсолютно. Только эмоции, точнее одна – Тоска.

Под утро все же задремавшего Чернышева разбудил удар грома, принятый вначале за орудийный выстрел. За окнами что-то сильно полыхнуло синим.

– Мужики, ни х…я себе, зимняя гроза! – выкрикнул кто-то в темноте хаты.

Саша быстро поднялся и вышел во двор. Вовремя! Огромная молния, выскользнувшая из-за низких, едва просматривающихся на небе в предрассветном сумраке туч, своим вторым концом уперлась куда-то за кромкой темнеющего леса.

– Ни фига себе! – произнес, стоявший рядом с Чернышевым, невысокого роста ополченец с позывным Кот. – Мой дед рассказывал, что его отец говорил про такие зимние молнии. Бывают они редко – раз в десять лет. И обязательно после них случается что-то нехорошее. Плохой знак.

– Ну, б…ь успокоил ты Кот!

– Не дрейфь, Потемкин! Семи смертям не бывать, а одной не миновать!

Через полчаса прозвучала команда Гиви:

– По танкам!

Разбрасывая траками комья земли вперемешку со снегом, старенькие Т-64 неслись по проселочной дороге, целясь своими стволами на ряд одноэтажных домиков, обозначавших окраину этого важнейшего железнодорожного узла. За их крышами виднелись клубы черного дыма – артиллерия ополченцев перед штурмом более часа обрабатывала позиции украинских войск, стараясь максимально нанести им урон и тем самым уберечь побольше жизней своим товарищам. Да, конечно, в Дебальцево было и мирное население, в том числе старики, женщины, дети. Но на войне почти каждый день приходиться выбирать зло, которое меньше другого зла. Как не цинично это звучит, но жизнь бойца всегда ценилась выше жизни мирного жителя.

Вот мимо Александра и его товарищей промчались первые домики с наглухо задраенными ставнями окон. На побеленных стенах отчетливо были видны следы осколков и пуль. Промелькнула надпись на одном из домов: «Ул. Красноармейская». Судя по карте, она прямо выводила на железнодорожный вокзал. Мелькнула знакомая картина – выпотрошенная взрывом, дотла сгоревшая самоходная артиллерийская установка «Нона». Ее башня валялась в метрах двадцати, у крыльца разрушенного дома. Будто стараясь наполнить реальность как можно большим сюрреализмом, взрыв практически снес фасадную стену, но оставил практически без повреждений входную дверь с висящим на ней замком. Вот перед этой синей дверью и валялась башня «Ноны». Очевидно накрывая САУ, снесли и дом. На Донбассе не воевали высокоточным оружием. Возле свисающей с колес гусеницы лежал труп украинского солдата вперемешку с комьями земли, гильзами и прочим военным мусором. Тел остальных членов экипажа, оказавшихся в эпицентре чудовищного взрыва, отбросившего многотонную бронированную башню, видно не было. Наверное, им могила не понадобится вообще.

В конце улицы уже были видны железнодорожные рельсы и вокзальные постройки.

– Охо-хо! Даешь вокзал! – во всю глотку завопил Повар.

Но до вокзала они не доехали. Приказ, донесённый невидимой радиоволной, повернул танки круто вправо, заставив их нестись вдоль железнодорожных путей.

– Эй, стой! Мы так не договаривались! – опять завопил Повар.

– Да успокойся! – осадил своего подчиненного Историк. – Счас выедем на трассу ноль три. Там у укропов мощный блок-пост. За ним мост. Надо не дать им его взорвать.

Еще полчаса тряской езды. Еще полчаса мелькания разрушенных домов, сожжённой военной техники, легковушек и лежащих в некрасивых, противоестественных позах трупов. Одна картина поразила, уже успевшего навидаться всякого Александра. На обочине, врезавшись в деревянный забор, стояла, густо продырявленная пулями «копейка». В ней на переднем водительском сидении мертвая старушка. Рядом на асфальте – еще одно тело. Дедушка – водитель машины.

– Там за посадкой укропы, – прокричал на ухо Александру Стас. – Так что готовься!