Фаворит из будущего
Шрифт:
Як обіймає мене мама…
А я лежу з закритими очима…
– Свет, мне очень жаль, – тогда Саша сумел только выдавить из себя эти банальные слова.
– Ты и сейчас будешь поддерживать ватников?
– Свет, ну пойми…
Девушка резко развернулась и ушла.
Александру было неловко, будто он совершает подлость по отношению к любимой. Он уже решил тогда, что покажет своему научному руководителю один доклад для конференции, а прочтет другой. Со смертью брата Светы это никак не было связано. Но в стране, где здравый смысл находился не в голове большинства людей, а совсем в противоположном органе, такие действия расценивались как предательство.
После того разговора Саша со своей девушкой не встречался и на звонки она не отвечала. И вот Света в его палате.
– Привет! – парень постарался придать своему голосу максимум беззаботности и веселости.
– Ты подлец! – резко прозвучало в ответ.
– Потому что, защищаясь, я убил одного из отмороженных, которых расплодилось немеряно в последнее время, и получил камнем по голове?
– Потому что, зная, как погиб мой брат, ты прочел мерзкий свой доклад! – девушка сорвалась на крик.
В палату вбежала медсестра:
– Девушка, выйдите, пожалуйста, и успокойтесь.
– Да, я сейчас выйду! Навсегда! – красивое лицо Светы обезобразила гримаса гнева и презрения.
– Свет, даже смерть человека не делает его правым. Пусть твой брат был хоть трижды романтиком, он с оружием в руках шел убивать своих сограждан. Благими намерениями выстлана дорога в ад!
– Подлец! Прощай! – Света выбежала из палаты.
– Прощай… – тихо сказал Саша, глядя на дверь, захлопнувшуюся за его девушкой … за бывшей его девушкой…
Потом он посмотрел на часы. До намеченного побега из больницы оставалось пять часов. Секундная стрелка каждое мгновение неумолимо откусывала от этого времени по крохотному кусочку.
Днепропетровск, Следственное управление УМВД Украины в Днепропетровской области. Тот же день
– Может приставим охрану к Чернышеву? Как бы не сбежал мальчишка, – следователь, который несколько часов назад допрашивал Александра, стоя у окна, разговаривал с кем-то по телефону.
– Не стоит, – после небольшой паузы ответил его собеседник. – Ты же слышал общую установку. Минимум привлечения внимания ко всякой сепаратисткой мелюзге. Чтобы никакой журналистик или как там его… блогер не разнюхал эту историю и не тиснул что-то в интернете.
– Но Чернышев убил человека, так что с формальной точки зрения – он опасный преступник и …
– Ладно, попроси кого-нибудь из своих стажеров покараулить этого Чернышева ночью. Их там у тебя сейчас много. А то этим правосекам взбредет в голову поквитаться со студентом. И получиться у нас еще один мученик, погибший за «Русскую весну». Только все делай тихо. Минимум огласки!
– Я Вас понял, Анатолий Федорович.
Днепропетровск, 16 городская больница. Тот же день
«Черт, вот это влип, – Саша задумчиво вертел в руках телефон, думая звонить Коле Неверову или нет.
Только что, совершая очередной поход в туалет, Чернышев обнаружил неприятный факт. Рядом с его палатой на диванчике сидел молодой парень. Едва Александр вышел из палаты, тот вскочил на ноги:
– Вы куда?
– А Вы кто такой?
– Следственной управление, лейтенант Вознюк, – перед глазами Саши мелькнули синие «корочки». – Вы являетесь подозреваемым в убийстве гражданина Грицака. Поэтому решено, пока Вы находитесь в больнице, контролировать все Ваши перемещения.
– Ясно, лейтенант. Докладываю, я перемещаюсь в туалет, который находится вон за этой дверью.
«Что теперь делать? Позвонить Коле и сказать, что все отменяется? А потом? СИЗО и червонец в колонии. Если отсижу, конечно, этот червонец, – Саша, скривившись от головной боли, подошел к окну. – Третий этаж. Внизу асфальт. Прыжок вниз и к сотрясению мозга добавится переломы ног и еще что-нибудь», – он снова лег в кровать.
Вовремя. Дверь приоткрылась, и в палату заглянул лейтенант. Убедившись, что его подопечный лежит, он вернулся в коридор.
«Возник Вознюк, маленький гамнюк», – Чернышев улыбнулся своей рифме и в этот миг он понял, как нужно действовать.
Нажатие тревожной кнопки – вызов медсестры.
– Дайте, пожалуйста, какую-нибудь таблетку. Голова раскалывается. И одеяло. А то что-то знобит. Или хотя бы пару простыней до утра, – наверное, еще никогда Саша не старался так обаять своей улыбкой прекрасный пол, как сейчас.
«Главное, когда пытаешься охмурить бабу, искренне верить, что она в этот миг твоя самая сильная, самая настоящая любовь. Что она смысл твоей жизни. Тогда все пойдет, как по маслу. Женщины очень ценят искренность, – вспомнил он наставления своего друга. – Эх, Колян, мне бы твои таланты», – Чернышев и не подозревал, что сколько раз он будет мысленно вспоминать своего друга-ловеласа, и сколько раз будет обращаться к сокровищнице его опыта. Сокровищница – это не преувеличение. Ведь на кону будет … – но не будем пока забегать вперед, а вернемся к прозе жизни – обычной, немного обшарпанной палате, в которой пребывает наш герой.
Медсестра оказалась жалостливой, а может ей действительно понравился молодой, с явными признаками интеллекта на лице парень. Через несколько минут Саша держал в руках таблетку цитрамона, а в ногах лежало еще одно одеяло и простыня.
– Может Вам укольчик димедрола сделать, чтобы быстро заснули?
– Нет, спасибо. Не хочу приучать свой организм к снотворному, – Александр вновь лучезарно улыбнулся.
Часы с натугой отматывали время, оставшееся до побега. Чернышев аккуратно накрыл себя еще одним одеялом и поставил будильник в телефоне на полпервого ночи.
«А то еще точно засну».
Охранник еще пару раз заходил к нему в палату и видел одну и ту же картину – свернувшийся калачиком неподвижно лежащий мужчина под двумя одеялами.
Полночь. Охранник последний раз заглядывал час назад. Хотя… дверь тихонько скрипнула, на темном фоне возникла яркая полоска света и голова следователя в ней. Через пару секунд палата вновь погрузилась в темноту.
Чернышев решил не ждать часа ночи, а бежать сейчас. Минут двадцать у него ушло, чтобы из двух одеял и трех простыней связать канат. Еще десять минут он осторожно подтаскивал, чтобы не издать шума, кровать к окну, и к ее спинке привязывал этот канат. Еще пять минут смачивал все узлы водой, поливая их из стакана.