Фаворит. Стрелец
Шрифт:
– Это мог быть многозарядный, – пожал плечами француз.
– Ну, может, – с кислой миной согласился несостоявшийся убийца.
– Тебя не опознают? – спросил посол.
– Нет. Я был в мужицкой одежде.
– И со шпагой, – не без иронии поддел Франсуа.
– Можно подумать, у русских это такое уж редкое оружие, – отмахнулся Марио, но все же добавил: – Они не настолько тупы, чтобы не понять, что это было не ограбление.
– Но тебя не опознают? – вновь надавил Франсуа.
– Исключено. Просторная одежда хорошо маскирует фигуру и движения. Маска скрывает лицо. И за все время я не произнес ни слова. Я не первый день пробавляюсь этой работой, Франсуа.
– А потерянный
– Ерунда. Я приобрел эту пару в Польше четыре года назад и использовал только для работы. Пистолет никуда не приведет.
– Но от второго я бы избавился, – с самым серьезным видом произнес посол.
– Понимаю, Хованская не та особа, с которой следует шутить. Но стоит ли просто избавляться от пистолета? Можно подбросить какому-нибудь ограбленному бедолаге с проломленным черепом.
– Хм. С ней такая мера не помешала бы. Она ведь не успокоится, пока не найдет, как это говорят у русских, откуда ноги растут.
– Вот и займусь, как только оправлюсь. А ты пока подбери того, кто лучше всего подойдет на эту роль, – жизнерадостно подмигнув, предложил Марио.
– Их уже четверо, – с самой любезной улыбкой заверил посол.
– Но ты все же определись. Пистолет-то у нас один, – едва не рассмеявшись, погрозил пальцем Марио. – Послушай, Франсуа, а чего это братья-иезуиты так набросились на эту прелестную веселую вдову? Ну скачет она по постелям мужиков, так и пусть скачет. Или братьев так задевает ее грехопадение?
– Братьев задевает ее дурное отношение к иноземцам.
– Они считают, что коль скоро дошло до грехопадения, то это неизменно должны быть европейцы? – явно веселясь, заметил Марио.
– Очень смешно, – хмыкнул посол, а потом продолжил, сменив тон: – Нам удалось подвести к царевичу Николаю полковника де Вержи.
– Это тот весельчак-француз, что по полгода командует полком, а вторую половину кутит в свое удовольствие?
– Именно он. Они сошлись на охоте. Царевич все время заглядывает ему в рот и слушает его рассказы о Европе, Новом Свете и многом другом. Мальчишке только пятнадцать, и если приложить должные усилия, из него еще можно слепить нечто удобоваримое для Польши и нашей католической церкви. Но великая княгиня со своим неприятием иноземцев может помешать этой зарождающейся дружбе. В глазах Николая эта женщина имеет несомненный авторитет.
– Цесаревич настолько безвольная личность? – баюкая раненую руку, с долей презрения поинтересовался итальянец.
– Эта безвольная личность грозит превратиться в весьма своенравного, целеустремленного и волевого государя, способного скрутить Московию в бараний рог.
– И чем может быть выгоден такой правитель? Эдак, глядишь, он полезет своим бородатым рылом в европейские дела, – заметил Марио.
– Не полезет, – покачал головой Франсуа. – Если направить его энергию в нужное русло. Работы для его деятельной натуры найдется более чем достаточно. Король Ян хочет подружиться с Николаем и заключить союз с Москвой на вечные времена. А заодно заручиться поддержкой московского царя в борьбе с турками и шведами. Правда, для этого Московии придется сначала в очередной раз покорить Новгород.
– А разве Речь Посполитая уже не претендует на новгородские земли?
– После того как у нее под боком вызрел такой соперник, как Швеция, а на юге все больше донимает Турция? Королю сейчас впору думать не о расширении границ, а об удержании прежних. И тут совсем не помешает друг, готовый пролить на алтарь их дружбы жертвенную кровь своих подданных. Так что моему королю именно такой московский царь и нужен.
– А если и он в свою очередь решит откусить кусок от Речи Посполитой? Ведь было уже, и не так давно.
– Вот поэтому и следует вложить в голову наследника нужные мысли и великие устремления, дабы это пошло на пользу моему королю, а не во вред.
– То есть де Вержи также сотрудничает с иезуитами?
– Ни в коей мере, – возразил посол. – Гастон искренне рад дружбе с цесаревичем, и все его устремления теперь прочно связаны с Московией. Он приехал сюда, памятуя о щедрости русских царей, чтобы заработать и вернуться в Европу. Но если ему удастся стать настоящим другом царя… К чему возвращаться домой, чтобы быть одним из многих, если здесь можно стать если не первым, то уж точно вторым. Так что он верен царевичу. И будет верен до конца, дорожа его дружбой.
– Ничего не понимаю. Но как же тогда?.. – Марио сделал неопределенный жест.
– Мы используем его втемную, – легонько пожав плечами, ответил посол. – Нужно только вложить в голову де Вержи правильные мысли. И это не так чтобы трудно. Веря же в свою правоту, он заставит поверить и царевича. Вот и все.
– И какой тут интерес у иезуитов?
– На данном этапе они хотят всерьез закрепиться в Московии. И для начала добиться разрешения на создание в Немецкой слободе коллегиума [4] . И мысль о том, что в Москве должно быть учебное заведение, общепризнанное в Европе, уже вкладывается в голову цесаревича. О дальнейших планах братьев мне ничего не известно. Но уверен, что они есть. Причем с дальней перспективой. У иезуитов простых путей нет в принципе. Так что выздоравливай, необходимо доделать работу.
4
Коллегиум – иезуитское (либо созданное по его образцу) закрытое среднее учебное заведение. Были бесплатными, предназначались для обучения молодежи с духовным уклоном. Образование, полученное в коллегиуме, считалось довольно престижным, поэтому в первую очередь там проходили обучение дворяне. Таким образом, иезуиты принимали активное и серьезное участие в воспитании аристократической элиты стран.
– Можешь в этом не сомневаться, – задорно подмигнув, заверил итальянец.
Не сказать, что Ирина Васильевна не думала о тех, кто покушался на ее жизнь и едва не убил ее фаворитку. Разумеется, Хованская не царица и даже не цесаревна, а великая княгиня, то есть лицо, уже отринутое от трона. Но кто сказал, что фаворитов и фавориток могут иметь только царствующие особы? Ведь это всего лишь выделение кого-то в общем ряду.
Вот и великая княгиня выделила молодую и преданную девушку из бедного дворянского рода. До вчерашнего вечера ее преданность, как и преданность ее батюшки, известного московского врача, выражалась в сбережении некоторых тайн из ее личной жизни. Но теперь все изменилось.
Даша без тени сомнений заслонила собой Ирину Васильевну, жертвуя собственной жизнью. Христофор Аркадьевич даже при виде раненой дочери сохранил присутствие духа и ни взглядом, ни жестом не попрекнул великую княгиню за произошедшее. Иной бы обвинил, поминая ее любовные похождения. А вчера она возвращалась с очередного свидания.
Но Рощин был достаточно умен, чтобы понимать, что покушение организовала вовсе не ревнивая супруга. Хованская никогда не крутила романы с женатыми, это первое. А второе – пусть она и не могла претендовать на трон, выйдя замуж за покойного боярича, тем не менее играла видную роль на политической арене Русского царства.