Фаворит. Том 1. Его императрица
Шрифт:
– Дам! Но требую полного подчинения…
Явился Панин, чем-то явно озабоченный. Предчуя недоброе, Екатерина встала, а Никита Иванович опустился в кресло (на подобные мелочи этикета императрица не обращала внимания).
– Неприятное известие, государыня: прусский король отправился в Нейссе для свидания с Иосифом, сыном Марии-Терезии.
– Разве Вена простила пруссакам Силезию?
– В политике прощают всякое…
Было ясно, что любое усиление России вызовет невольное сближение всех ее врагов, тайных и явных.
– Я никогда не доверяла «Ироду». Однако это известие меняет все дело в нашей ближайшей политике.
«Северный аккорд» явно фальшивил. Фридрих пренебрегал
– Печально, что «Ирод» опередил нас , – заметила Екатерина, поймав себя на мысли, что ей хочется закатить Панину оплеуху…
Четверка лошадей белой масти, впряженных в карету, носила громкие, имена – Шуазель, Питт, Кауниц и Панин, отчего казалось, что король Пруссии держит в руках вожжи всей европейской политики. Фридрих ехал с секретарем де Каттом:
– Чтобы наследник венского престола кинулся мне на грудь, орошая ее слезами, для этого нужно было дождаться, чтобы русская армия Румянцева с песнями прошлась по Молдавии и Валахии.
Он прибыл в Нейссе, чистенький силезский городок, славный производством мебели и кружев. Здесь был приготовлен дом для встречи императора. 25 августа прикатил Иосиф, высокий и благообразный юноша; Фридрих встретил его на лестнице, распахнув объятия. Пикантность свидания заключалась в том, что король принимал гостя на земле Силезии, которую отнял у Австрии и закрепил за собою в двух кошмарных войнах… Иосиф сразу извинился:
– Три года назад, объезжая Богемию, я горячо желал повидать вас, но матушка и князь Кауниц сочли мое желание неприличным. Ныне я счастлив исправить невежливость, к которой меня принудило педантство старших менторов. Впрочем, – досказал император, – Вена уже смирилась с потерей Силезии, попавшей в ваши добрые, гениальные руки. Этим мы убрали с дороги мешавший нам камень.
– Браво! – гортанно выкрикнул король. – Не следует забывать, что пруссаки и австрийцы – германцы. Будем же впредь умнее: Германия имеет свои задачи в Европе! А наша встреча в Нейссе – великолепный залог будущей дружбы Габсбургов и Гогенцоллернов, столь долго разделенных враждою и клеветами.
За вежливой преамбулой начиналось подлое дело.
– Пока жива моя матушка, – признался Иосиф, – мое влияние на события в Европе всегда ограничено, однако ни я сам, ни моя матушка не допустим, чтобы Валахия и Молдавия стали русскими провинциями. Вена имеет свои исторические притязания на эти области, а Буковина отлично укладывается в географию Австрии.
– Буду откровенен и я, – ответил король; взмахнув тростью, он предложил императору прогулку по саду. – Я не большой охотник до традиций, но в роду Гогенцоллернов существует древнейший завет: овладеть польскою Померанией, чтобы – через Данциг! – объединить марку Бранденбургскую) с марками Восточной Пруссии. Для этого потребно отсечение части земель польских… Вы знаете, что я, вступая в альянс с Россией, вынужден теперь выплачивать ей из своего кармана. Не такие у меня дела, чтобы я транжирил денежки по пустякам. И нелегко они королям достаются!
– О, я это знаю по себе, – согласился Иосиф…
Лакей подал на подносе белый хлеб, размоченный в сливках, и Фридрих, не снимая перчаток, стал кормить садовых павлинов, кричавших от голода. Он умышленно задел больное место Габсбургов, небрежно сообщив, что на ярмарках в Австрии славяне устраивают публичные гулянья по случаю побед войск Румянцева.
– Я разгоню эти ярмарки, – обозлился Иосиф.
– Напротив, – возразил король, – не вздумайте раздражать их придирками, иначе Екатерина сразу найдет повод для вмешательства в защиту славян. Все женщины обожают совать свой нос в чужие дела. Я помню Екатерину еще ребенком с замашками уличного мальчишки. Когда она со своей побирушкой-матерью появлялась в Потсдаме, я всегда дрожал, как бы Фике не стащила чего-нибудь или не расколола. А сейчас, достигнув зрелости и возведя в квадрат врожденные пороки, эта драчливая бабенка сокрушает равновесие Европы, и, чтобы: сдержать могущество русских армий, нам предстоит впрягаться в единую упряжку…
Иосиф согласился объединить усилия для сдерживания России и спросил Фридриха, нельзя ли окольными путями (хотя бы через интриги Шуазеля) заставить Стокгольм накинуться на Россию со стороны Балтики, открыв перед нею второй фронт? Он сказал это с умыслом, ибо родная сестра Фридриха, Ловиза-Ульрика. была женою шведского короля Адольфа.
– Мой юный друг, сейчас Швеция не рискнет… увы! Но передайте своей благочестивой матушке: пусть она зорче озирает неприступные рубежи своей великой империи, ведь от соседства с разбойничьей Россией добра ожидать не следует!
При этих словах молодой император Иосиф вспыхнул:
– Пусть вся Европа знает: Вена никогда не смирится, если границы нашей Венгрии станут примыкать к границам России!
Фридрих II всегда помнил минувшую войну:
– Главное заблуждение Европы – думать, что Россия слабосильна. И не станем наивно полагать, что русские только вчера выбрались из пеленок варварства. Я много встречался с ними: они имеют подвижный интеллект, их суждения полны здравого смысла. А если все эти качества еще подкреплены мощью их государства, то… Простите, я не понимаю, неужели в Вене спят каждую ночь спокойно?
– Я не сплю, мать не спит, один Кауниц дрыхнет. Условимся так: Вена воздействует через Версаль, а ваша Пруссия – через Сент-джемский кабинет. Совместно станем давить на султана турецкого, приманивая его нашим посредничеством к миру с Россией.
Фридрих понимал тайные вожделения Австрии:
– Чтобы оттянуть русских от Черного моря и Балкан, следует сунуть Екатерине в зубы кусок польских владений.
– Как это сделать? – призадумался Иосиф.
– Но вы уже сделали это, – засмеялся король. – Вы забрали Ципское графство (где, кстати, нет даже поляков, а живут одни русины). Забирайте же соляные копи в Величках, наконец, смелее вторгайтесь в Галицию и Буковину. Когда мы поставим Петербург перед фактом растерзания Польши, русским ничего не останется, как запросить своей доли с начинкой. Петербург – принципиальный противник разделов Речи Посполитой, но Белоруссия и Правобережная Украина охвачены давним стремлением войти в состав русской государственности, и русский Кабинет не может не учитывать этих желаний белорусов и малороссов…
Возвратясь в свои покои, король сказал де Катту:
– Молодой Габсбург согласен с моими планами. Это вам не его матушка, которая плачет, воруя, и ворует, рыдая. Иосиф плакать не станет, но ему свойственна краска стыда на непорочных еще ланитах. Он согласен разбойничать, как и его предки, но при этом будет постоянно смущаться. Пруссия же смущаться не будет!
…Перекраивая европейскую карту, Австрия и Пруссия еще не подозревали, что новорожденный младенец Буонапарте, лежащий в колыбели на далекой Корсике, полностью сокрушит военную машину Фридриха Великого; он разломает всю сложнейшую конструкцию Священной Римской империи, и лишь одна Россия сможет устоять перед его неукротимым натиском. Но пока до этого далеко…