Файл №406. Кровавое действо
Шрифт:
— Тридцать первое октября. Господи, Малдер… Это Хэллоуин…
— Осенний шабаш, — сказал Малдер. Некоторое время они молчали. Не перемолвились ни словом. Они просто не могли говорить. Вышли в коридор, неторопливо, уже непричастные ни к единой из местных сует, удалились в холл, где трое пожилых мужчин спокойно — а что им беспокоиться? —
— Ты его не нашел? — спросила Скалли.
Лицо Малдера передернулось. — Пойдем, я покажу тебе, что я нашел, — ответил он.
Они покинули отделение неотложной помощи, поднялись на три этажа наверх, вошли в отделение эстетической хирургии. Ставшей за эти два дня знакомой до отвращения, до тошноты дорогой прошли мимо подготовительных палат и вошли в холл при операционных. Малдер толкнул дверь, на которой стояла цифра 5.
— Пять, — сказал он.
— Пентаграмма? — спросила Скалли; впрочем, ее интонация была скорее утвердительной, нежели вопросительной. Малдер только кивнул. Обошел пустой операционный стол, обернулся и сделал приглашающий жест. Скалли последовала за напарником.
На полу, посреди громадной перевернутой пентаграммы, нарисованной кровью, лежало, словно сдернутая маска, небрежно брошенное лицо доктора Франклина.
Скалли затошнило.
Только в машине она решилась тихонько спросить:
— Как ты думаешь, мы его найдем?
Малдер долго не отвечал.
Перед его мысленным взором маячило настырное видение: сегодня, или завтра, или послезавтра в один из многочисленных медицинских центров страны бодро войдет мужчина в расцвете лет, с энергичным, волевым, располагающим лицом. С таким, какое принято в.наше время считать энергичным, волевым и располагающим. Именно так его и будет воспринимать большинство; и, быть может, лишь какой-нибудь уродец отвернется с неприязнью и, чтобы скрыть от самого себя свою же бессильную
Почему-то Малдеру казалось, что это будет Лос-Анджелес. Наверное, потому, что этот сверкающий Город Ангелов, весь в пышной зелени пальм и торжестве океанской лазури, будет этому мужчине под стать.
Главный врач центра или его директор — почему-то Малдер был уверен, что это будет женщина и что она будет смотреть на пришедшего с особенным, еще не вожделеющим, но уже чуть-чуть предвкушающим удовольствием, — приветливо с ним поздоровается и скажет что-нибудь вроде: «Не могу выразить, как мы счастливы, что вы решили влиться в наш коллектив, доктор…» Доктор… Ну, например, доктор Хартман. «Не могу выразить, как мы счастливы, что вы решили влиться в наш коллектив, доктор Хартман». Пришедший уверенно улыбнется, показав великолепные, отнюдь не искусственные зубы, совершенно не нуждающиеся в лечении, и светски ответит: «Что ж, покамест мне нравится все, что я здесь вижу». Пожилая женщина окончательно растает, в самой глубине души непроизвольно относя эту стандартную фразу безликой вежливости хоть чуточку, да к себе. Взгляд ее станет масляным и почти материнским. «С вашим послужным списком, — скажет она, — я уверена, перед вами был огромный выбор. Я просмотрела ваше личное дело — ваша работа на благо людей находится в числе самых впечатляющих, что мне когда-либо встречались». Мужчина с механической благодарностью чуть склонит голову в коротком кивке и ответит: «Я работал всю свою жизнь так прилежно и старательно, не щадя сил, ибо
Господь сотворил нас по своему образу и подобию. И нам лишь остается в меру наших скромных возможностей восстанавливать его образ в уже существующих людях».
И тогда Малдер, почувствовав взгляд Скалли и поняв, что она все еще ждет ответа, отрицательно покачал головой.