Файлы Сергея Островски
Шрифт:
Клиент моложе меня, подумал Сергей. Существенно моложе. Ивен Стрингер, руководитель и директор по науке Repeat&Return Ltd. (компания состояла из трех человек, включая Ивена), был похож на капитана школьной спортивной команды. Причем этой команде только что коварно и незаслуженно присудили поражение. Высокий, кудрявый, с мальчишеским румяным лицом, на котором написано: «ТАК НЕЧЕСТНО!»
— Из общих соображений должен, — осторожно согласился детектив Островски, — но частные случаи бывают разные. Я встречал людей, которые годами водили машину или ховеркрафт, при этом не имели водительских прав и не знали элементарных вещей. Понимаете, ничего сверх того, что нужно, чтобы ехать прямо,
Ивен кивнул.
— В апреле к вам обратился некий Крис Новак с просьбой распечатать объект… что это было?
— Защитные очки.
— Очки, так. Он дал вам свой файл, вы проверили его и запустили печать. Он сразу сказал вам, что хочет наблюдать за процессом?
— Нет, этого он не говорил. Просто отказался пройти в холл, я не настаивал… если бы я знал, сам бы его отвел за руку, но откуда мне было знать?! Многие просятся понаблюдать. Людям это нравится.
— Я понял. Значит, он остался там, у принтера, а вы вернулись в кабинет.
— Так. А потом… давайте я вам покажу запись с камеры.
Ивен поднял экран и сделал приглашающий жест.
Сергей увидел 3D-принтер, мимо которого они только что прошли, еще не заключенный в прозрачный короб. Рядом на высоком табурете сидим человек средних лет и заурядного вида. Головка принтера мечется туда-сюда, стремительно, плавно и точно укладывает тончайшую пластиковую паутинку в нужные места; зрелище в самом деле завораживает, как движения рук крупье или мельтешение пчел у летка. На подсвеченной подложке становятся ярче и ярче две блестящие полоски, надо полагать, основания стекол очков. Человек на табурете нахмурил брови, склонился вперед, что-то выглядывая. Прошло секунд тридцать, прежде чем он придержал одной рукой головку принтера и сунул указательный палец другой в зону печати. («Видели?!» — прошептал Ивен.) Рычаг вырвался из руки, и в следующих кадрах было прекрасно видно, как паутинки снова и снова пересекают палец, и прозрачное кольцо на пальце становится багрово-черным. Сергей, не удержавшись, выругался, Ивен хмыкнул — как человек, который показывает приятелю любимый фильм и радуется, что тот оценил самый классный момент. Лицо Криса Новака еще секунду-две оставалось спокойным, а потом он отдернул руку, страшно скривился и застонал. Картинка замерла.
— Да. Впечатляет, — признался Сергей. — Я не инженер, но я не стал бы совать туда палец. Честно скажу, я и стило от вифона не стал бы туда совать. Он как-то объяснял свои действия?
— Просто отлично объяснил. Сказал, что хотел что-то поправить в модели! Думал, что пластик только теплый… Вот скажите, как можно было такое думать, если изделия используют в интервале до ста двадцати пяти по Цельсию?!
Сергей пожал плечами. Еще в полицейском управлении он убедился, что люди совершают необычные и труднообъяснимые действия куда чаще, чем можно подумать, а год с лицензией частного детектива подкрепил это наблюдение яркими примерами. Один человек внезапно являет хитрость, которой от него никак не ожидаешь, другой — феноменальную тупость. Ты с ума сходишь, просчитывая его мотивы и возможности, а он просто идиот…
— И заметьте еще вот что. Если бы вы хотели поправить какую-то мелкую деталь, какой рукой бы вы это делали?
— Хм… да, верно. Он не левша?
— Он не левша. Он сволочь! Через неделю он снова пришел. Тычет мне в нос свою руку в стерильной перчатке, требует компенсации за увечье. У нас не огорожена опасная техника, не вывешены предупреждения… Я сказал ему, что не собираюсь идти у него на поводу, потому
— Так и сказали? — с любопытством спросил Сергей. Румяные щеки Ивена еще сильнее порозовели.
— Ну, общий смысл был такой. Конечно, мне не стоило упоминать Дарвиновскую премию… Короче, он ушел, а через день я получил письмо от его адвоката.
— Он хочет получить компенсацию через суд? Много?
— Сто тысяч.
— Да, это скорее премия Стеллы. [2]
– Что?
— Нет, извините, это я о своем. Продолжайте, пожалуйста.
— Ну хорошо, компенсация, в этом есть смысл. Мы виноваты. Учитель физики у нас в колледже всегда говорил: рассчитывай на максимальную глупость. Но про эту историю появилась новость, сначала на городском портале, потом пошло шире… Все, кому не лень, пишут про Новака и Стрингера. Количество заказов упало втрое. Позавчера меня в баре спросили, зачем я откусил клиенту палец.
2
Дарвиновская премия присуждается с 80-х годов ХХ века за самый глупый способ умереть или лишиться репродуктивных способностей. Премия Стеллы вручалась в начале XXI века за самые нелепые судебные решения на территории США; названа по имени женщины, которая отсудила крупную сумму у сети ресторанов после того, как пролила на себя кофе и получила серьезные ожоги.
— И что вы ответили?
— А-а… Вы не шутите, мистер Островски. Это то, зачем я вас пригласил. Докажите, что он специально причинил себе увечье.
— Это будет непросто, мистер Стрингер. При всем уважении, ваш учитель прав: если дурак покалечился, виноват тот, кто не присмотрел за дураком.
— Но он не дурак! Неужели вы не видите?! Он знал, что случится, и сам этого хотел!
— Допустим. У вас есть предположения о мотивах?
— Деньги, — сказал Ивен. — Решил получить с нас компенсацию.
— И потратить ее на протез, — задумчиво договорил Сергей. — Я посмотрел, пока ехал, — полнофункциональный тактильный протез примерно во столько ему и обойдется.
— Он может выбрать эконом-вариант.
— Вряд ли. Ему нужны обе руки, он работает с электрическими схемами, вручную что-то такое делает. Хотя рука и левая, как минимум тактильная чувствительность нужна…
Если только он не надумал сменить профессию, тогда ампутация пальца — хорошая причина, а компенсация может быть использована для старта в новом направлении. Запомним версию, а пока продолжим разбираться с предыдущей.
— Как вы полагаете, у него не было причин вас ненавидеть? Может, его интерес не в том, чтобы деньги были у него, а в том, чтоб у вас их не было?
— Денег и репутации, — уточнил Ивен. — Похоже на правду. Но что мы ему сделали?!
— Я первый спросил. Никаких предположений?
— Ну-у… Есть холивар между нашими и стариками. Они считают, мы занижаем стандарты, лепим дерьмо из дерьма, отбираем у них хлеб, само собой. Типа, из-за нас люди забудут, что такое настоящее качество, не будут знать цены хорошим вещам.
— А это не так?
— Это — не так, — с нажимом произнес Ивен. — Они непоследовательны и нелогичны. Или мы лепим дерьмо, или мы отбираем у них хлеб, верно?
— В общем, да. А какое из двух «или»…
— Вот, посмотрите! — Ивен взял со стола и протянул Сергею миниатюрную статуэтку высотой в два сустава мизинца.
— Нэцкэ?
— Окимоно, — поправил Ивен. — Нэцкэ с отверстием, их носили как подвески. Вот честно, мистер Островски, если бы ее дал вам не я, вы догадались бы, что это три-дэ-печать?!