Файролл. Право выбора
Шрифт:
В машине мне пришла в голову совсем уж скверная мысль – Вика! Ей-то что я дарить буду, а? Кабы не пробки и не новая охрана, можно было бы попробовать уломать водилу у ювелирного какого-нибудь остановиться, но увы, люди Эдварда взялись за дело рьяно. Мою тушку прикрывали со всех сторон и очень качественно. Ни злоумышленнику ко мне не подобраться, ни мне самому в сторону не вильнуть.
У входа в наши помещения отиралось несколько человек, чьи лица были мне знакомы – это были люди Азова.
– Вы можете оставить пост, – подошел к ним старший из моего сопровождения, это я понял из того,
– Основания? – один из тех, кто привез сюда Вику, изучил документ, который старший ему предъявил.
– Позвоните в главный офис, вам все объяснят, – спокойно посоветовал старший. – Но с сегодняшнего дня охрана объектов переходит в наше ведение.
Мммм, вон оно что. Так мы «объекты». Отрадно, что для меня наконец нашлось подходящее название. Ладно, вы сами разбирайтесь со своими полномочиями, а я хочу выпить. Оставив представителей двух разных команд сверлить друг друга ледяными взглядами, я подошел к дверям кабинета.
– Все, звоню ему в последний раз, и садимся, – услышал я голос Вики, отметив в очередной раз, что слышимость-то здесь ого-го какая.
– Верно-верно, – к моему величайшему удивлению, ее поддержала Шелестова. – Вон водка уже отпотевает!
Надо же, на алкогольной ниве они находят общий язык? Воистину, вот где подлинный «коннектинг пипл».
Телефон завибрировал у меня в руке, и я ответил на звонок, открывая дверь.
– Разливай. Сказали же тебе – отпотевает водочка-то!
Глава пятая
о застолье, шутках и хоровом пении
Надо же, впервые вижу сразу всех своих подчиненных в сборе. Всегда ведь кто-то да отсутствовал, а здесь прямо праздник души какой-то.
– Общий привет, – помахал я рукой своим коллегам. – Соскучились по папке?
Гомон, раздавшийся в ответ, меня, по правде, немного растрогал. Радуются, ждали – вон бутылки даже не распечатаны и салаты не покоцаны.
– А почему без бороды? – выделился из общей гаммы голос Шелестовой. – И без дрына в руках? И без красного халатика с перламутровыми пуговицами? Ну, я так не играю! Налейте мне водки, что ли, пропал вечер…
– Ко мне этот вопрос тоже относится, про «соскучились»? – по обыкновению флегматично поинтересовался у меня Петрович, сидящий в уголке. – Я просто тебя созерцаю большую часть своей жизни, и по этой причине затрудняюсь ответить тебе честно. Особенно если вспомнить, в какие неприятности ты меня время от времени втравливал.
– В какие, в какие? – оживилась Шелестова, выглядящая если не прекрасно, то близко к этому. Впрочем, она была из той породы женщин, которые и в драном мешке будут смотреться как королевы. – Поподробнее?
– В разные, – Петрович, похоже, был тут единственным представителем мужского пола, кто таращился на Елену без излишнего вожделения и не прикидывал свои шансы. Впрочем, был еще Жилин, который сидел в уголке и пил из огромной кружки кофе. – Вот, помню, когда нам было лет по семнадцать, затащил он меня на день рождения какой-то своей знакомой, а у меня в тот день был жуткий насморк…
– Петрович, ты выбрал не лучшую историю, –
Ничего криминального тогда не случилось, и скрывать мне было особо нечего. Просто у Петровича была аллергия на чеснок, сильная, неизлечимая, выражающаяся в том, что желудок его вовсе не принимал. Он мне про это много раз рассказывал, обходя, впрочем, тот момент, как именно его желудок реагирует на раздражители. Я ж не знал, что он избавляется от попавшего в него аллергена, так скажем, орально… Вот и полил кусок курицы чесночным соусом, когда Вадька отвернулся, а с учетом того, что у него был сильнейший насморк, он ничего и не почуял. Реакция его организма оказалась моментальной, да ещё, как назло, и именинница сидела напротив него…
Что примечательно – Петрович на меня тогда даже не злился, и кулаками махать не полез. Вот такой у него был характер. Только назвал меня «долбоящером» и рукой махнул. Но так я ведь не нарочно? Я ж не знал…
Но для грядущего праздника эта история явно не подходила.
– Потом расскажешь, – требовательно заявила Шелестова, достала невесть откуда кружевной платочек и завязала на нем узелок. – Люблю пакостные истории.
Нет, правда, откуда она его вынула? В том платье, которое туго облегало ее безукоризненную фигуру, не то что карманов быть не могло, на него и материи-то пошло всего-ничего!
– Борода – дело такое, – со знанием дела сообщил всем Стройников. – Ее и отпустить недолго. Главное – что пришел наш главный редактор.
– И теперь мы можем выпить и закусить! – радостно поддержал его Самошников. – А то кишка кишке стучит по башке!
– О редакторах, – встрепенулась Вика. – Надо же пойти Мамонта поздравить! Как ни крути – он все-таки старший тут, в издательстве. Мы хоть и государство в государстве, но есть какие-то рамки, которые надо соблюдать.
Ну, по сути, она права. Причем я как-то о нем и не вспомнил даже в этом контексте. В былые времена мы ему на подарки скидывались, а относили их наши старушки-веселушки, их хлебом не корми, дай начальство ублажить. Впрочем, кроме них это никого особо и не интересовало, что же до меня, то в последние дни перед Новым годом я, как правило, либо по службе мотался, либо в спортивной редакции сидел. А то и в рекламном отделе, если на личном фронте не складывалось – там всегда можно было найти одинокую девушку на новогоднюю ночь.
– Так, а чем поздравлять-то? – спросил у Вики я. – Надо же было что-то купить? Нет, у меня есть где-то в столе забавный брелок фаллической формы, мне его одна… знакомая, в общем, с Гаити привезла, но он мне может за такой подарок и череп проломить.
– А то я об этом не подумала, – уничижительно заявила она и достала из-под своего стола блестящий подарочный пакет. – Все готово. Пошли, не тяни.
– Эй-эй, – возмущенно встала на моем пути Шелестова. – А наши подарки? Я, конечно, понимаю – там руководство, его надо чествовать в первую очередь, и Мамонт этот дядька лютый, что уж там, видела я его. Но кто вам дороже, шеф – седовласый пьющий главред, которого вы видите раз в сто лет, или молодые и красивые мы, так сказать, ваша надежда и опора? Я требую внимания к себе!