Федералист
Шрифт:
Не будь она маленькой, заподозрил бы изощренное издевательство. Увы, просто пока говорит что думает. Киваю.
— А почему меня с ними не познакомишь?
— Мама узнает — не одобрит.
— А мы ей ничего не скажем, — прижимаясь, тихонько говорит.
— Стоять! — командую выскочившей из спальни Стелле. — А ты иди, — легонько подталкиваю Вики, — давно спать положено. Сейчас приду и на ночь сказку расскажу. Так… — Дождавшись, пока девочка исчезнет за поворотом, негромко произношу: — Звезда моя, [21] и какого черта ты доложила хозяйке, кого позвали ее лечить? Думаешь, если лично Элизабет принадлежишь, так не сумею
21
Стелла — в переводе «звезда».
— Извините, генерал, — отвечает, нервно теребя передник, — но госпожа знает мадам Смит в лицо. Специально ездила посмотреть. Да и «битую» акушерку, — это в смысле Рут, под таким прозвищем известна из-за шрамов на лице, — сложно перепутать с кем-либо. Я совсем-совсем ни при чем.
— Когда ездила?
— Давно уже, — вздохнув, заверяет. — Не меньше года. А в курсе про нее и того свыше.
Значит, Арлет была права насчет желания родить наследника. Не случайно мысль появилась.
— Надеюсь, ты убедилась, мадам Смит никогда не сделает ничего плохого моей жене и детям?
Она молча кивнула. Натурально, чего уж проще дать истечь кровью или подождать, пока супруга помрет.
— А вот насчет обратного после сегодняшнего не уверен. Любить ее Элизабет не обязана, но поносить после случившегося… Поэтому узнаешь нечто — не забудь поставить в известность. Буду очень, — с отчетливым ударением, — благодарен. Мечта у тебя есть?
— Вольную хочу, — вздрогнув, неожиданно призналась.
Ох уж эта человеческая натура. Будто в другом месте кто-то ждет и она умеет нечто полезное. Воспитание почти как у барышни, и пользы от умения читать, писать и помогать одеваться хозяйке, а также играть на музыкальных инструментах — ноль. В солидный дом не возьмут, а ремесла не знает. Ну и зачем тогда уходить? А все равно надеется самой решать судьбу.
— Не в моей власти, но при случае посодействую.
Обещать после смерти хозяйки отпустить на свободу несколько чревато. Отравит еще подружку прямо сейчас, а мне потом расхлебывать и доказывать, что ничего такого не имел в виду.
— Или ты замуж нацелилась?
По смущенному виду — прямо в яблочко. А Элизабет, естественно, отпускать не хочет.
— За кого?
— Господин не знаком с ним. Часовщик из Германии.
— Шварцвальдец?
— Да. Он вдовец, но ребенок всего один.
А неплохой выбор. Девушка наша уже давно по всем понятиям перестарок. А выходцы из Шварцвальда люди семейные, трудолюбивые и тихие. По тамошним законам земля и дом достаются старшему сыну, а прочие на собственной ферме оказываются в положении работников, поскольку участок дробить запрещено. Вот и уходят, а также занимаются ремеслами. Многие с давних пор мастерят часы. Сначала вообще были деревянные. Цена низкая и распространились широко. Но и в Новый Свет особо шустрые добрались. И здесь развернулись вовсю, создавая кроме обыкновенных деревянных часов с гирями часы с кукушкой, с суточным и недельным пружинным заводом, с движущимися и танцующими фигурами с музыкой, довольно солидной конструкции, и много другого забавного. Рольф их продукцию возит и продает по всему Альбиону.
— Ладно, потом обсудим. Когда выздоровеет. Ступай.
Глава 7
Война продолжается
— Да здравствует Континентальный Конгресс! — вскричал очередной оратор под дружный вопль присутствующих в ресторане.
Полагаю, сегодня подобные сцены происходят повсеместно в городе, независимо от местонахождения празднующих.
— За наши достижения! — со слезами на глазах вскричал смутно знакомый тип, видимо лично добившийся декретов. — За наших героев, — протянул ко мне очередной стакан.
Желающих выпить с, нескромно заявляю, известным человеком сегодня множество. Даже среди собравшихся здесь депутатов колонии Альбион, независимо от взглядов на европейские события. Приходится чокаться, не употребляя, иначе давно валялся бы под столом. А уйти вдруг нельзя — не поймут. Поэтому вместо нахождения в тихой домашней обстановке приходится терпеть темперамент заочных патриотов.
Одно время на Севере, да и здесь, была масса колеблющихся и боящихся гневного окрика из Парижа или Лондона. Приходилось чуть не кулаками наводить порядок. Не своими, конечно. На то у меня Салюден и прочие добровольцы. Не один имею личную армию. Практически каждый плантатор содержит доверенных вояк для защиты от тех же индейцев и контроля над рабами. Да и считаться станут скорее с имеющим возможность применить силу.
До откровенных переворотов не дошло. Даже в северных колониях правление давно тихо перешло от королевских чиновников к законно избранным людям. Самые умные из назначенных метрополией перешли на службу к новым лидерам и живут не хуже прежнего. Но то нас мало затрагивало, поскольку в Альбионе все уже свершилось, а вот куча публично озвученных декретов очень важна. Двести заседаний с бесконечными спорами по поводу каждой запятой — и наконец недурственный результат.
Во-первых, основная Декларация обвиняла плохое правительство (ни в коем случае не монархию) в «стремлении предотвратить рост населения в колониях, препятствуя желающим мигрировать и затрудняя условия приобретения новых земель, а также отказывая в поддержке развития обретенных территорий». На этом основании единый народ Америки получает право использовать самостоятельно «наши земли от Атлантики и Западных морей и океанов на востоке до Южного моря на западе». Конечно, никто даже приблизительно не знал расстояния до Тихого океана, но замах был явно не только на официальные границы, прежде принадлежащие Соединенным Королевствам. Аж до самого конца континента на западе.
Сопровождалось это заявление несколькими дополнительными важными актами. Все эти новые территории объявлялись общественной принадлежностью, а точнее — центрального правительства. Заодно выбивался сознательно фундамент спора между прежними колониями, нередко претендующими на одни и те же участки. Соответственно и последующие действия с землей Конгресса наделялись законностью.
И они последовали. Декрет «О земельных наделах», вручающий военнослужащим пять миллионов акров в Теннесси, Кентукки, Охайо и западнее. «О преимущественном праве покупки земель» для сквоттеров, [22] узаконив уже существующее положение, а остальным предлагал заплатить достаточно небольшую сумму для юридического признания. Любой человек, готовый поселиться к западу от прежней границы, получит сто шестьдесят акров свободной земли. Отслуживший — в зависимости от звания, триста двадцать — шестьсот сорок. Офицеры еще больше.
22
Самовольно заселившиеся.