Федор Михайлович Достоевский

Белов Сергей

Через много лет Достоевский вспоминал об этом: «Они накануне вечером воротились рано домой, взяли мою рукопись и стали читать на пробу: «С десяти страниц видно будет». Но, прочтя десять страниц, решили прочесть еще десять, а затем, не отрываясь, просидели уже всю ночь до утра, читая вслух и чередуясь, когда один уставал… Когда они кончили (семь печатных листов!), то в один голос решили идти ко мне немедленно: «Что ж такое, что спит, мы разбудим его. Это выше сна!»

После ухода Григоровича и Некрасова Достоевский не мог заснуть. «Какой восторг, какой успех, а главное — чувство было дорого, помню ясно».

Некрасов передал рукопись Белинскому, который пожелал познакомиться с начинающим писателем. Встреча состоялась. Белинский «заговорил пламенно, с горящими глазами:

«Да вы понимаете ль сами-то, — повторял он мне (Достоевскому. — С. Б.) несколько раз и вскрикивал по своему обыкновению, — что это вы такое написали! Вы только непосредственным чутьем, как художник, это могли написать, но осмыслили вы сами-то всю эту страшную правду, на которую вы нам указали? Не может быть, чтобы вы, в ваши двадцать лет, уже это понимали. Да ведь этот ваш несчастный чиновник — ведь он до того заслужился и до того довел себя уже сам, что даже и несчастным-то себя не смеет почесть от приниженности и почти за вольнодумство считает малейшую жалобу, даже право на несчастье за собой не смеет признать, и когда добрый человек, его генерал, дает ему эти сто рублей — он раздроблен, уничтожен от изумления, что такого, как он, мог пожалеть «их превосходительство», не его превосходительство, а «их превосходительство», как он у вас выражается! А эта оторвавшаяся пуговица, а эта минута целования генеральской ручки, — да ведь тут уже не сожаление к этому несчастному, а ужас, ужас! В этой благодарности-то его ужас! Это трагедия!.. Вам правда открыта и возвещена как художнику, досталась как дар, цените же ваш дар и оставайтесь верным, и будете великим писателем!»

Достоевский уходит от Белинского «в упоении». «Это была самая восхитительная минута во всей моей жизни. Я в каторге, вспоминая ее, укреплялся духом. Теперь еще вспоминаю ее каждый раз с восторгом».

Первое произведение Достоевского «Бедные люди», увидевшее свет 15 января 1846 года в «Петербургском сборнике», стало событием в истории русской литературы. Появлению шедевра предшествовала необычайно кропотливая и тщательная работа писателя. Работа над переводом «Евгении Гранде» помогает Достоевскому отказаться от драматических планов: под впечатлением от повести Бальзака о несчастной девушке он задумывает свое первое произведение «Бедные люди».

В сентябре 1844 года Достоевский сообщает брату: «У меня есть надежда. Я кончаю роман в объеме «Eugenie Grandet». Роман довольно оригинальный. Я его уже переписываю, к 14-му я, наверное, уже и ответ получу за него. Отдал в «Отечественные записки». Я моей работой доволен. Получу, может быть, рублей 400, вот и все надежды мои».

Д. В. Григорович, свидетельствующий, что денег у них с Достоевским хватало только на первую половину месяца, а остальные две недели они питались булками и ячменным кофеем, вспоминает: «Когда я стал жить с Достоевским, он только что кончил перевод романа Бальзака «Евгения Гранде». Бальзак был нашим любимым писателем… Достоевский между тем просиживал целые дни и часть ночи за письменным столом. Он слова не говорил о том, что пишет; на мои вопросы он отвечал неохотно и лаконически; зная его замкнутость, я перестал спрашивать. Я мог только видеть множество листов, исписанных тем почерком, который отличал Достоевского: буквы сыпались у него из-под пера точно бисер, точно нарисованные… Как только Достоевский переставал писать, в его руках немедленно появлялась книга…Усиленная работа и упорное сидение дома крайне вредно действовали на его здоровье; они усиливали его болезнь, проявлявшуюся несколько раз еще в юности, в бытность его в училище. Несколько раз во время наших редких прогулок с ним случались припадки… После таких припадков наступало обыкновенно угнетенное состояние духа, продолжавшееся дня два или три».

Рукопись «Бедных людей» Достоевский закончил в ноябре 1844 года, однако в декабре она подвергается полной переработке, а в феврале 1845 года — вторичной переделке. «Кончил я его (роман. — С. Б.) совершенно, — сообщает начинающий беллетрист брату, — чуть ли еще и в ноябре месяце, но в декабре задумал его весь переделать; переделал и переписал, но в феврале начал опять снова обчищать, обглаживать, вставлять и выпускать.

Около половины марта я был готов и доволен».

Достоевский никак не может удовлетвориться формой, он хочет совершенства. Это стремление к совершенству осталось на всю жизнь. Бесконечная нужда, заставлявшая работать с чудовищной быстротой, чтобы получить скорее гонорар, была действительно трагедией его творческой жизни: лишь два раза в жизни, когда Достоевский писал первое произведение «Бедные люди» и когда он через тридцать пять лет создавал последнее произведение «Братья Карамазовы», — он имел возможность спокойно поработать, не наспех, тщательно обдумав план и строго следя за языком и стилем.

Это наглядно подтверждает творческая работа над «Бедными людьми». Казалось, вторая переделка Достоевского удовлетворяет, когда он пишет брату: «Моим романом я серьезно доволен. Это вещь строгая и стройная», но тут же художник добавляет: «Есть, впрочем, ужасные недостатки».

Взыскательная переработка первого романа — не только поиски его совершенной формы, но и начало творческой биографии будущего великого писателя, который уже предчувствует крестный путь в русской литературе и трагическую судьбу. На каждое свое произведение, в том числе и на «Бедные люди», Достоевский смотрел как на произведение, от которого зависит вся его жизнь, вся судьба, все творчество. Если же говорить о «Бедных людях», то к этому добавлялись еще запутанные денежные дела, грозящие полным разорением, подорванное здоровье и полная неясность литературных планов.

Вот почему с первым произведением Достоевский связывает вопрос о жизни и смерти: «Дело в том, что я все это хочу выкупить романом. Если мое дело не удастся, я, может быть, повешусь». Жизнь или смерть, все или ничего, быть или не быть — вот последние, предельные вопросы, сопровождавшие рождение великого писателя. И когда Достоевский сообщает брату, что он в «Инвалиде», в фельетоне, только что прочел о немецких поэтах, умерших от голода, холода и в сумасшедших домах и ему «до сих пор как-то страшно», то он связывает судьбу этих немецких поэтов с собственной литературной и жизненной судьбой в случае неудачи первого произведения «Бедные люди».

Поэтому Достоевский упорно ищет подходящую художественную форму. Через полтора месяца после второй переделки, в апреле 1845 года, «Бедные люди» подвергаются новой коренной и на этот раз уже последней (до печатания) переделке. 4 мая Достоевский пишет брату: «Я до сей самой поры был чертовски занят. Этот мой роман, от которого я никак не могу отвязаться, задал мне такой работы, что, если бы я знал, так не начинал бы его совсем. Я задумал его еще раз переправлять и, ей богу, к лучшему; он чуть ли не вдвое выиграл. Но уж теперь он кончен, и эта переправка была последней. Я слово дал до него не дотрагиваться».

Однако три переделки «Бедных людей» — это не только поиски адекватной художественной формы, но и свидетельство напряженной духовной работы автора, серьезного изменения в его мироощущении, о чем Достоевский доверительно дает понять брату: «Я страшно читаю и чтение страшно действует на меня. Что-нибудь давно перечитанное прочитываю вновь, и как будто напрягусь новыми силами, вникаю во все, отчетливо понимаю и сам извлекаю умение создавать… Брат, в отношении литературы я не тот, что был тому назад два года. Тогда было ребячество, вздор. Два года изучения много принесли и много унесли».

Итак, сам Достоевский сообщает, что в течение 1843–1845 годов он как бы заново духовно родился. Но был ли этот духовный перелом связан непосредственно с историей создания «Бедных людей», с творческой работой над первым произведением или в его основе лежал какой-то факт из биографии самого писателя? Через шестнадцать лет Достоевский в фельетоне «Петербургские сновидения в стихах и прозе» соединил работу над «Бедными людьми» с недостающим фактом из своей биографии:

«Помню раз, в зимний январский вечер, я спешил с Выборгской стороны к себе домой. Был я тогда еще очень молод. Подойдя к Неве, я остановился на минутку и бросил пронзительный взгляд вдоль реки, в дымную, морозно-мутную даль, вдруг заалевшую последним пурпуром зари, догоравшей в мглистом небосклоне…