Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты
Шрифт:
Умеренно хвалебная оценка Кутузова сохранялась и в советское время до середины 1940-х годов, хотя и не без крайностей в ту или другую сторону. Так, признанный лидер первого поколения советских историков академик Михаил Николаевич Покровский (1868–1932) проявлял чрезмерную строгость в критике фельдмаршала, полагая, что тот «оказался слишком стар для каких бы то ни было решительных действий» и что «с назначением Кутузова — и до конца кампании, в сущности, — армия лишилась всякого центрального руководства: события развивались совершенно стихийным путем» [32] . Над стратегией Кутузова перед Бородинской битвой Покровский откровенно иронизировал: «Став во главе армии, Кутузов сообразил, что и ему придется отступать. Но в то же время ему хотелось удовлетворить и тех, которые требовали сражения. В этом желании убить двух зайцев, бегущих притом в разные стороны, сказалась натура истинно русского генерала» [33] . Покровский не без оснований считал русскую позицию при Бородине «крайне неудачно выбранной и еще хуже укрепленной», подметив, что Наполеон «брал наши батареи кавалерийскими атаками», но его вывод о том, что Кутузов в Бородинском сражении «достиг только того, что не был разбит наголову», конечно же несправедлив.
32
Покровский М.Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии: Сб. статей. М., 1923. С. 54.
33
Н.Н.
Точка зрения Покровского на Кутузова и вообще на войну 1812 г. превалировала, хотя и в смягченной форме, почти до конца 1930-х годов в общих курсах русской истории [34] , сводных военно-исторических трудах [35] и в первой за советское время специальной монографии о «Двенадцатом годе», автором которой был начальник кафедры истории военного искусства Военной академии им. М.В. Фрунзе комбриг М.С. Свечников [36] . Остаточное воздействие концепции Покровского сказалась и на второй советской книге о войне 1812 г. (автор — профессор Академии Генштаба РККА комбриг Н.А. Левицкий), и на первой из советских биографий Кутузова [37] , хотя здесь уже начата полемика с Покровским.
34
См.: Рожков Н.А. Русская история в сравнительно-историческом освещении (основы социальной динамики). Л.; М, 1924. Т. 10; Пионтковский С.А. Очерки истории России в XIX и XX вв. Курс лекций. Харьков, 1930; Ванаг Н.Н. Краткий очерк истории народов СССР. М.; Л., 1932. Ч. 1.
35
См.: Верховский А.И. Очерк по истории военного искусства в России XVIII и XIX вв. М, 1921, 1922; Свечин А.А. История военного искусства. М, 1922–1923. Ч. 1–3; Сухов В.Г. Краткий очерк истории военного искусства. М.; Л, 1929.
36
Свечников М.С. Война 1812 г. Бородино. М, 1937.
37
Против исторической концепции М.Н. Покровского. Ч. 1. С. 281, 301, 302.
По-сталински разгромная критика «школы» Покровского, которая развернулась к концу 1930-х годов, затронула, естественно, и взгляды историка на 1812 г., на Кутузова. Специально подготовленная для сборника «Против исторической концепции М.Н. Покровского» (М., 1939. 4.1) статья В.И. Пичеты называлась еще спокойно: «М.Н. Покровский о войне 1812 г.», а статья А.Л. Попова во 2-й части того же сборника имела название: «Внешняя политика самодержавия в XIX веке в кривом зеркале М.Н. Покровского». Да и сам сборник был переозаглавлен: «Против антимарксистской концепции М.Н. Покровского» (М.; А., 1940. Ч. 2).
Белорусский академик (с 1946 г. — действительный член АН СССР) В.И. Пичета замалчивал то, что многие считали сильными сторонами концепции Покровского, а критикуя его ошибки, впадал в противоположную крайность: упрекая Покровского в стремлении «обелить Наполеона», сам приравнял взгляд Покровского на 1812 г. и на Кутузова к взглядам «троцкистско-бухаринских контрреволюционеров и врагов народа») [38] . При этом статья Пичеты изобиловала, наряду с хулой по адресу Покровского, преувеличениями (арьергардные бои под Красным 4–6 ноября 1812 г. — «действительное генеральное сражение», «самое большое после Бородина»), передержками («Багратион ничуть не был „ура-патриотом“ и не собирался закидывать „великую армию“ шапками, как характеризует его Покровский» [39] и фактическими ошибками (Кутузов-де «потерял левый глаз» при штурме Измаила в 1790 г. [40] . Поразительно, что такую статью советские историки даже полвека спустя ценили как «обстоятельную и тщательно аргументированную» [41] .
38
Против исторической концепции М.Н. Покровского. Ч. 1. С. 281, 301, 302.
39
Там же. С. 284. Документы свидетельствуют, что П. И. Багратион в июле 1812 г. требовал от М.Б. Барклая-де-Толли: «Наступайте! Ей-богу, шапками их закидаем!» (ЧОИДР. 1862. Кн. 1. Отд. 5. С. 194).
40
Против исторической концепции М.Н. Покровского. Ч. 1. С. 283. В действительности Кутузов потерял глаз не в 1790-м, а в 1774 г., не под Измаилом, а под Алуштой, и не левый, а правый.
41
Абалихин Б.С., Дунаевский В.А. 1812 год на перекрестках мнений советских историков (1917–1987). М., 1990. С. 49.
Что касается А.Л. Попова, то он изложил на двух страницах всю концепцию Покровского «по поводу войны 1812 г.», крайне утрируя ее. Так, второй этап войны у Покровского — это, мол, «своеобразный кросс», в котором «Наполеон вышел победителем: он первый прибежал к границе. Деморализованный Кутузов, растеряв по дороге армию, прибежал последним» [42] (то и другое типично советское опрощение и событий, и действующих лиц. — Ред.).
Критика взглядов М.Н. Покровского существенно не повлияла на то, как оценивали Кутузова советские историки.
42
Против антимарксистской концепции М.Н. Покровского. Ч. 2. С. 238–239.
В замечательной книге академика Евгения Викторовича Тарле (1874–1955) «Нашествие Наполеона на Россию», впервые опубликованной в 1938 г., а затем многократно переизданной (в 1939-м, 1940-м, 1941 гг. и т. д.) [43] , Кутузов представлен выдающимся полководцем. Тарле отметил его «большой ум, очень крупные военные дарования», «громадные стратегические способности», но не идеализировал, не возводил его до мифологемы «Спаситель Отечества», как это делали в XIX в. российские, а после 1947 г. — советские официозы. Более того, Тарле не умалчивал о склонности Кутузова к придворным, военным «и всяким иным интригам», об его «лукавстве и умении играть людьми», «подъедать так, как подъедает червь деревцо» (по выражению генерала С.И. Маевского), «тех, которых он подозревал в разделении славы его» [44] . Со всей определенностью историк высказал свое представление о Кутузове в письме к литератору С.Т. Григорьеву от 20 июля 1940 г.: «…замечательный полководец, <…> умный, осторожный генерал, сумевший сыграть громадную моральную роль народного вождя в труднейший момент русской истории», который, однако, «по своим стратегическим и тактическим дарованиям, просто по размерам этих дарований не равен Суворову и подавно не равен Наполеону» [45] .
43
Уже к 1962 г. эта книга (лучшая из всех написанных о войне 1812 г.) издавалась 21 раз на 12 языках мира и переиздается поныне.
44
Тарле Е.В. Соч.: В 12 т. М, 1959. Т.7. С. 555–556. Тот же взгляд на Кутузова Тарле проводил и в книге «Наполеон», изданной годом ранее, — самой популярной из всех его книг (к 1962 г. она была переиздана 42 раза на 20 языках обоих полушарий Земли).
45
Из литературного наследия акад. Е.В. Тарле. М, 1981. С. 241.
Даже в годы Великой Отечественной войны при всем благоговении к «мужественным образам наших великих предков», в числе которых И.В. Сталин 7 ноября 1941 г. с трибуны ленинского мавзолея назвал и Кутузова [46] , — даже тогда наши историки воздерживались от чрезмерного возвеличивания фельдмаршала и не шли ради него на вымыслы и подлоги, как это стало свойственно им (в абсолютном их большинстве) после 1947 г. В книгах о Кутузове Е.В. Тарле, М.В. Нечкиной, Г.Г. Писаревского, К. Осипова (И.М. Осипова-Купермана), Н.Е. Подорожного, М.Г. Брагина, В.Н. Лебедева [47] , а также в самой крупной из тех, что появились за годы войны, монографии о «Двенадцатом годе» И.Б. Берхина Кутузов, разумеется, прославлялся, но не приукрашивался. Лишь в редких случаях высказывались тезисы о Кутузове как о «народном избраннике», которого выдвинул в главнокомандующие «голос народа», или о том, что при Бородине «цель Кутузова заключалась в отражении неприятельских сил. Русский полководец достиг своей цели», — тезисы, подхваченные и развитые после 1947 г. П.А. Жилиным, Н.Ф. Гарничем, Л.Г. Бескровным и др. Зато говорилось и о просчетах фельдмаршала (например, о доле его вины за «провал Березинской операции»).
46
В одном ряду с Александром Невским, Дмитрием Донским. К.З. Мининым, Д.М. Пожарским и А.В. Суворовым: Сталин И.В. О Великой Отечественной войне. М, 1942. С. 32.
47
Тарле Е.В. Михаил Кутузов. М., 1941, 1942; Писаревский Г.Г. М.И. Кутузов. Баку, 1942; Осипов К. Михаил Кутузов. Молотов, 1942; Подорожный Н.Е. Кутузов. М., 1942; Брагин М.Г. Фельдмаршал Кутузов. М., 1942; Лебедев В.Н. Великий русский полководец М.И. Кутузов. Саранск, 1942; Нечкина М.В. Михаил Кутузов. М., 1944.
Вслед за историками так же почтительно, но без преувеличений, изображали Кутузова в предвоенные и военные годы писатели СССР [48] .
Окончание войны совпало с очень «круглым» (200 лет со дня рождения) юбилеем Кутузова. По этому случаю СНК СССР 8 сентября 1945 г. принял специальное постановление, а Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) издало юбилейно-установочную брошюру [49] . Здесь уже обозначилась тенденция к идеализации Кутузова. Впервые в XX в., и притом на «руководящем» уровне, был высказан сакраментальный тезис: «Полководческое искусство Кутузова превзошло полководческое искусство Наполеона» [50] , — тезис, который с тех пор подхватят и впредь, веруя в указание ЦК, как истинный христианин верует в слово Христово, будут долго держаться его советские историки. Впрочем, 1945 г. был еще не началом массированной идеализации Кутузова, а как бы подступом к ней. «Процесс пошел» через два года.
48
См.: Соловьев В.А. Фельдмаршал Кутузов. Историческая хроника (1939 г.) // Соловьев Вл. Исторические драмы. М., 1956; Григорьев С.Т. Двенадцатый год. М.; Л., 1941; Голубов С.Н. Багратион. Слава и честь 1812 г. М., 1943; Тренев К.А. Полководец: Пьеса (1944 г.) //Тренев К.А. Пьесы. Статьи. Речи. М., 1980.
49
Михаил Илларионович Кутузов: к 200-летней годовщине со дня рождения. М, 1945 (переизд. в 1946 и 1947 гг.).
50
Указ. брошюра (М, 1945). С. 32.
Да, тотальная, целенаправленная и управляемая идеализация Кутузова началась, как по команде, с того февральского дня 1947 г., когда журнал ЦК ВКП(б) «Большевик» опубликовал ответ генералиссимуса Сталина на письмо полковника Е.А. Разина. Там было изречено: «Наш гениальный полководец Кутузов <…> загубил Наполеона и его армию при помощи хорошо подготовленного контрнаступления». И еще: «Энгельс говорил как-то, что из русских полководцев периода 1812 г. генерал Барклай-де-Толли является единственным полководцем, заслуживающим внимания [51] . Энгельс, конечно, ошибался, ибо Кутузов как полководец был бесспорно двумя головами выше Барклая-де-Толли» [52] .
51
Не «единственным полководцем…», а «лучшим генералом» Александра I назвали Барклая К. Маркс и Ф. Энгельс в их совместной работе «Барклай-де-Толли» (Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 14. С. 94).
52
Ответ тов. Сталина на письмо тов. Разина // Большевик. 1947. № 3. С. 7–8.
С того дня почти вся советская историография войны 1812 г. стала концентрироваться вокруг личности Кутузова, а сама эта личность обрела у историков и писателей [53] мистические размеры непогрешимого, полубожественного Спасителя, по адресу которого не должно быть ни слова критики в какой бы то ни было связи и форме. Иначе говоря, отечественное представление о Кутузове было отброшено назад, к временам Филиппа Синельникова и Владимира Панаева.
Среди тех историков, которые добровольно и ревностно приноравливались к сталинскому персту в оценке Кутузова, самыми инициативными пионерами выступили Павел Андреевич Жилин (1913–1987) и Любомир Григорьевич Бескровный (1905–1980). Показательны в этом смысле их первые книги [54] , задуманные и выполненные как иллюстрации к сталинскому тезису о «контрнаступлении Кутузова», что было подчеркнуто даже в названиях книг. И Жилин и Бескровный не преминули объявить, что они создавали свои труды, «руководствуясь указаниями товарища Сталина». «Величайший вождь и полководец И.В. Сталин, в совершенстве изучивший многовековую борьбу русского народа за свою независимость, первый указал на исключительно важную роль полководческой деятельности Кутузова» — так определил основу для своей концепции Жилин.
53
Вот наиболее пылкие «фанаты» Кутузова: П.А. Жилин и Н.Ф. Гарнич, Л.Г. Бескровный и С.Б. Окунь, В.В. Прунцов и Л.Н. Пунин, М.Г. Брагин и И.И. Ростунов, В.Д. Мелентьев и О.В. Орлик, Б.С. Абалихин и В.А. Дунаевский, Л.Л. Ивченко и Н.И. Рязанов, И.А. Андрианова и А.В. Шишов, Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев, Л.И. Раковский и О.Н. Михайлов, Н.И. Рыленков и Л. В. Рубинштейн. Впрочем, несть им числа.
54
Жилин П.А. Контрнаступление Кутузова в 1812 г. М., 1950; Бескровный Л.Г. Отечественная война 1812 г. и контрнаступление Кутузова. М., 1951.