Фельдмаршал Румянцев
Шрифт:
В четыре часа пополуночи отряд гренадер тихо и незаметно высадился на правом берегу Дуная, недалеко от неприятельских батарей. Построившись в две колонны, с авангардом впереди, быстро занял две батареи и лагерь. Ошеломленные турки были настолько растерянны, что не успели сделать ни одного выстрела из пушек и обратились в бегство.
Правая колонна русских, поддерживая авангард, двигалась к пристани по берегу, а левая – во главе с Вейсманом, преодолевая горы и лощины, подходила к крепости с другой стороны. На рассвете турки обнаружили приближающихся гренадер и против Вейсмана выслали кавалерию, а против Озерова – янычар, засевших за плетнями в виноградном саду. Янычары устояли после удара авангарда, поливая его свинцовым дождем, но в это время с правого фланга, перескочив через плетень и открыв сильную ружейную
Генерал Озеров заметил, что неприятельские пушки, защищавшие замок, стоявший на берегу, так тяжелы, что повернуть их от реки в сторону атакующих оказалось почти невозможно. Нельзя было медлить, надо было воспользоваться оплошностью турок. И тогда по его приказу авангард Иохимсена устремился вперед и овладел двумя важнейшими батареями в количестве двадцати двух пушек. В это время остальная колонна, преодолевая упорное сопротивление засевших на кладбище янычар, заставила обратиться их в бегство и овладела еще одной батареей, непосредственно прикрывавшей подступы к городу.
С другой стороны к городу подходила колонна Вейсмана. Ее встречала многочисленная конница неприятеля, как всегда, атаковавшая сразу с трех сторон – лишь правый фланг русских невозможно было атаковать из-за гористой местности. Колонна мгновенно перестроилась таким образом, что три ее фаса, управляемые опытными командирами, успешно отразили кавалерийскую атаку неприятеля. Меткая стрельба, мужество и хладнокровие гренадер спасли положение. Отброшенная турецкая конница затаилась в лощинах недалеко от города.
Захватив две батареи, прикрывавшие город с этой стороны, Вейсман вновь двинулся к Исакче. С другой стороны к городу подходил отряд генерала Озерова. Соединившись, обе колонны построились в одну линию, заняли высоты, с которых город был виден как на ладони. Снова и снова накатывались на гренадер неприятельские всадники, но каждый раз с большим для них уроном атаки бывали отбиты. Этому способствовало и то, что были пущены в дело захваченные батареи неприятеля.
Между тем необходимо было уничтожить склады неприятеля, лишить его довольствия. Вейсман выслал секунд-майора Кафтырева со 160 гренадерами для разгрома магазинов, расположенных у реки и охраняемых батареей из пяти пушек. Штыковой атакой гренадеры выбили турок с позиции и, взяв батарею, бросились к замку, которым тщетно пытался овладеть Иохимсен. Но замок оказался неприступным для лобовой атаки. Высокие каменные стены его можно было разрушить только большими ядрами. Но набралось только тридцать таких ядер, а этого было явно недостаточно. К тому же турки уже переполошились и вскоре станут стягивать сюда резервные войска, которых малочисленному отряду русских не одолеть.
И Вейсман приказал держать неприятеля в замке до тех пор, пока гренадеры не оставят Исакчу. Но что делать с тремя большими провиантскими магазинами? Не оставлять же их противнику… И вскоре деревянные склады ярко запылали.
А в это время премьер-майор Циглер, назначенный с командой для охраны лодок и судов, проявил находчивость и смекалку. Поднявшись вверх по Дунаю на судах, он приказал сжечь остатки моста, высадил на берег половину своей команды и бросился в город для истребления складов. Неприятельская конница, словно разгадав его намерения, пыталась рассеять команду. Но Циглер истребил магазины и отошел к берегу с несколькими взятыми на турецких батареях пушками.
И, только дождавшись, когда все склады сгорели до самой земли, как заметил историк, Вейсман в четыре часа пополудни отошел к судам, готовым к отплытию. Зная неукротимый нрав своих неприятелей, русские отходили в строгом порядке, с авангардом и непременным арьергардом, который до самой реки отражал атаки выскочивших из замка янычар. В полночь Вейсман с отрядом благополучно возвратился в Измаил.
В рапорте Вейсмана графу Румянцеву от 18 апреля 1771 года говорилось о большом успехе поиска к Исакче, в которой было больше 6 тысяч человек и 51 орудие на стенах замка и на батареях, охранявших замок и город. Истреблены огромные запасы продовольствия, взяты или испорчены пушки всех батарей вокруг города, захвачено 7 знамен, сожжено множество судов, вывезено 30 болгар, работавших на починке турецких судов и понтонов, взято в плен 86 турок, вывезено множество семей армян и молдаван по их просьбе; 27 захваченных больших судов были спущены вниз по Дунаю и через какое-то время доставлены в Измаил.
В рапорте говорилось о храбрости генерала Озерова и подполковника Блюхера, руководившего схваткой в саду и под стенами замка. Впрочем, писал Вейсман, все офицеры были до того усердны, что при снаряжении экспедиции никто не хотел оставаться в Измаиле и все неотступно просили взять их с собой.
Подполковник Блюхер, посланный с рапортом к Румянцеву и с захваченными трофеями, ласково был принят фельдмаршалом, который так ждал этого радостного для всей армии события. Блюхер рассказал о том, что сообщили пленные турки. Особенно ценную информацию дал грек Георгий Рензыев, который был вхож ко всем турецким начальникам, в том числе и к самому визирю.
2 мая 1771 года… В этот день Румянцев ждал прибытия в Яссы генерал-поручика князя Репнина, с которым они совершили первый поход в 1748 году на Рейн, участвовали в войне с Пруссией, сражались вместе при Кунерсдорфе… Тридцать семь лет генералу Репнину, а сколько уже он повидал на своем веку: был во французской армии и принимал участие в Минденском сражении, во взятии Берлина корпусом Чернышева, а спустя годы принимал участие в переговорах в Берлине с датским двором о голштинских делах. Потом Репнина назначили полномочным министром русского двора в Польше. Но полезной ли была там его деятельность? Румянцев так и не мог ответить на этот вопрос. Во всяком случае, ему казалось, что король Станислав-Август, для избрания которого так много сил приложил князь Репнин, не пользуется доверием ни в Варшаве, ни в Петербурге… Скорее всего, дипломатическая деятельность князя Репнина, прибегшего к силе как средству достижения своих целей, породила Барскую конфедерацию и отряды конфедератов «для защиты веры и древних республиканских свобод»… А вот участие Репнина в войне оказалось более успешным. Румянцев видел его в сражении при Ларге и Кагуле, успешно действовал он и при Измаиле и Килии… Но вот что странно. В Польше сменил он умершего графа Кейзерлинга, в прошлом году был назначен командующим Валашским корпусом вместо умершего от чумы генерала Штофельна, а теперь вот – вместо скончавшегося генерала Олица. Каждый раз словно рок расчищает ему очередное место, думал Румянцев.
Вошедший дежурный генерал доложил, что князь Репнин приехал в Яссы, но слег в постель в жесточайшей горячке.
– Прикажите навестить его от моего имени, – сказал огорченный фельдмаршал. – Уж не заразительная ли болезнь? Узнайте…
– Будет исполнено, ваше сиятельство. Но говорят, ничего опасного, обычная горячка.
Генерал вышел, а Румянцев сокрушенно покачал головой. Сколько уж раз такая вот нелепая случайность вмешивалась в его планы! Он так надеялся на приезд опытного и искусного военачальника, столько предстояло сделать в Валахии, которая, скорее всего, станет театром военных столкновений в текущем году. А Гудович еще не обрел достаточного опыта, в нем есть все необходимые свойства большого военачальника, но в каждом деле нужно постепенно накапливать умение и искусство. Может, когда-нибудь и станет большим военачальником, но только не сейчас… Потом стали приходить один за другим дежурные офицеры, докладывали об очередных делах, главным образом о подготовке выступления основных сил армии к местам летнего расположения войск. Наступала пора активных действий всей армии, нужно было быть поближе к месту предстоящих баталий, чтобы вовремя дать совет или подкрепления. Яссы же слишком далеко отстоят от главных событий кампании.
Лишь через несколько дней выздоровевший князь Репнин прибыл в штаб армии. Румянцев тепло принял его. И потек разговор старых соратников. О Петербурге, о знакомых и друзьях, о графе Панине, принце Генрихе, гостем которого часто бывал князь Репнин, об императрице.
– Вы только что прибыли из Польши, – наконец перевел разговор Петр Александрович на волновавшую его тему. – Как там новый полномочный министр Салдерн? А то ходят какие-то слухи…
– Вы знаете, это мой старый знакомый. Он бывал у меня, но быстро убедился, что дела в Польше тогда были так запутаны, что нельзя рассчитывать на скорое их решение, а потому быстро сбежал.