Фельетоны
Шрифт:
"Все-таки не забывают нашего брата, - думал Гусев.
– Все-таки про наше рабочее здоровье стараются. Ежели, например, цех у тебя вредный - получай, милый, для поддержки две бутылки бесплатно. Ах ты, щедрые люди какие! Ведь это выходит шесть гривен в день... А ежели в месяц - пятнадцать рублей... Ежели в год - двести целковых набегает".
Сколько набегает в десять лет, Гусев не успел высчитать.
Дома Гусева обступили родные.
– Ну что, принес?
– спросила жена.
– Принес, - сказал Гусев.
– Очень аккуратно выдают. Стараются про наше рабочее здоровье. Спасибо им. Жаль только, пить его нельзя, а то совсем бы хорошо.
– Может, можно?
– спросила жена.
– Да нет, опять чего-нибудь в ем плавает.
– А чего в ем сегодня плавает?
– с интересом спросил Петька, сын Гусева.
– Сейчас смотреть будем.
Гусев открыл бутылку и вылил пиво в глиняную чашку. Все домочадцы обступили стол, вглядываясь в пиво.
– Есть, кажися, - сказал Гусев.
– Есть!
– вскричал Петька с восторгом.
– Муха!
– Верно, - сказал Гусев, - муха. А кроме мухи еще чевой-то плавает. Сучок, что ли?
– Палка простая, - разочарованно сказала жена.
– Палка и есть, - подтвердил Гусев.
– А это что? Не пробка ли?
Жена с возмущением отошла от стола.
– Все ненужные вещи для хозяйства, - сердито сказала она.
– Палка, да пробка, да муха. Хотя бы наперсток дешевенький попал или бы пуговица. Мне пуговицы нужны.
– Мне кнопки требуются, - ядовито сказала тетка Марья.
– Можете обождать с вашими пуговицами...
– Трубу хочу, - заныл Петька.
– Хочу, чтоб труба в бутылке...
– Цыц!
– крикнул Гусев, открывая вторую бутылку.
Во второй бутылке тоже не было ничего существенного: два небольших гвоздя, таракан и довольно сильно поношенная подметка.
– Ничего хорошего, - сказал Гусев, выливая пиво за окно на улицу.
– Ну, может, завтра будет, - успокоила жена.
– Рояль хочу, - захныкал Петька.
– Хочу, чтоб рояль в бутылке.
Гусев погладил сына по голове и сказал:
– Ладно, не плачь. Не от меня это зависит - от администрации. Может, она к завтрашнему расщедрится насчет рояля.
Гусев спрятал пустые бутылки за печку и грустный присел к столу.
А за окном тихо плакал прохожий, облитый густым баварским пивом.
Опасная пьеска
Нынче все пьют помаленьку. Ну и артисты тоже, конечно, не брезгают.
Артистам, может, сам Госспирт велел выпить.
Вот они и пьют.
Во многих местах пьют. А на Среднем Урале в особицу.
Там руководители драмкружка маленько зашибают. Это которые при Апевском рабочем клубе.
Эти руководители как спектакль, так обязательно даже по тридцать бутылок трехгорного требуют. В рассуждении жажды.
Ну а раз дорвались эти артисты до настоящей пьесы. Там по пьесе требуется подача вина.
Обрадовались, конечно, артисты.
– Наконец-то, говорят, настоящая художественная пьеса современного репертуара!
Потребовали артисты у клуба сорок рублей.
– Потому, говорят, неохота перед публикой воду хлебать. И вообще, для натуральности надо обязательно покрепче воды. Так сказать, для художественной правды.
Выдал клуб от чистого сердца двадцать целковых.
Артисты говорят:
– Мало. Для наглядности не менее как сорок требуется.
И приперлись эти артисты на спектакль со своими запасами. Которые горькую принесли, которые - пиво. А некоторые и самогону раздобыли.
Вот спектакль и начался.
Мы-то на этом спектакле не были. И потому не можем описать в подробностях. Но один знакомый парнишка из зрителей сообщает нам с явным восхищением и завистью:
По ходу пьесы спиртные напитки подавались в таком огромном изобилии, что к концу второго действия все артисты были пьяны вдребезги.
И еще, спасибо, благородные артисты оказались. Другие бы, наклюкавшись, стали бы в публику декорациями кидаться. А эти - ничего. Эти тихо и благородно, без лишних криков и драки опустили занавес и попросили публику разойтись от греха. Публика, конечно, и разошлась.
Гаврила предлагает в срочном порядке и вообще поскорей снять эту современную пьеску с репертуара, как явно опасную и несозвучную с эпохой.
1920-е гг.