Фемида его любви — 2
Шрифт:
Допив кофе и собравшись уходить, я удивленно замер, заметив за дальним столиком до боли знакомые локоны цвета жемчужного песка, к которым мне так нравилось прикасаться и вдыхать их аромат. Их обладательница наслаждалась кофе, попутно читая что-то в своем смартфоне. Она даже не подозревала а о том, что ее размеренный обед через минуту будет прерван моим появлением. Как я подошел она не услышала. Она вообще ничего не замечала, с увлечением уткнувшись в экран мобильника.
— Тут занято, — не глядя сообщила, когда я присел напротив, и продолжила
— Для меня свободно.
Шура оторвалась от увлечённой переписки и медленно подняла на меня свой взгляд. Мне показалось, будто она меня не сразу узнала, потому что в на ее до одурения красивом лице пробежала тень непонимания, затем удивление, после заявился шок, а в конце и ужас.
Художница вскочила со стула, не глядя хватая свой телефон и черную мантию с рюкзаком, которые она небрежно бросила рядом с собой.
— Не ожидала, как я понял, да? — грустно улыбнулся ей, попутно любуясь. Сегодня Шура надела джинсы, клетчатую рубашку. Мне показалось, она немного похудела, но это ей шло. Проклятье, она стала еще красивее, чем при нашей последней встрече.
— Что тебе нужно? — резко спросила она, начав пятиться.
Я быстро сократил между нами дистанцию, хватая ее за запястья и притянул к себе, чтобы дать другим посетителям кафе пройти.
— Руки убери от меня! — огрызнулась она и с силой оттолкнула меня. Благо всей ее силы в кубе было недостаточно для того, чтобы я ее отпустил.
— А ты изменилась, — заметил я. — Раньше не замечал в тебе столько злости.
— От тебя научилась. Руки убери от меня! — она начала брыкаться, пока я вытаскивал ее на улицу.
Затолкать в машину удалось с огромным трудом. В нее, как демон вселился. Пару раз девчонка меня умудрилась укусить.
— Что тебе нужно от меня?! — она пыталась вырваться из авто наружу.
— Ты прекрасно знаешь, что. Можешь не пытаться выбраться. Двери я заблокировал.
— Нет, не знаю. Ты меня бросил, кажется. Не так ли? Что еще нужно? Или соскучился?
Она взглянула на меня с ненавистью и сложила руки в локтях:
— Говори, что еще от меня нужно?
— Сейчас поедем в клинику, — поставил ее перед фактом и завел двигатель.
— Зачем в клинику? — она забеспокоилась.
— На аборт, Шурочка. Я же говорил, что я против детей.
Глава 9
— Что значит на аборт? — вся ее былая прыть испарилась, преобразившись в маленькую беззащитную девочку, которой очень страшно. — Я же говорила, что не беременна. Что тебе еще от меня нужно? — она затравленно посмотрела на меня, стараясь слиться воедино с кожаной обивкой кресла.
— Тогда почему так боишься? Если ты не беременна, сейчас врачи это подтвердят и можешь быть свободна.
Я внимательно следил за тем, как она ломала тонкие пальцы, поправляла жемчужные волосы, бесконечно облизывала пухлые губы, и пытался понять, что тут не так. Шура на себя была не похожа, хотя внешне была собой. Вылитая копия: внешность, повадки, голос. Но что-то тут было не так. Я словно впервые ее видел. Или у меня шиза началась или мне пора отдохнуть, но чуйка шептала: передо мной не художница.
— Тебя грех не бояться, раз ты готов убить своего ребенка. Неужели в тебе совсем нет ничего человечного? Как можно не бояться человека, который готов убить маленького и беззащитного малыша?
— Не нужно давить на жалость и делать из меня монстра, — пресек ее, сморщившись и протер ладонями лицо, пытаясь избавиться от наваждения своих сомнений. — Это не ребенок, а просто плод. Без рук, ног и разума. Я договорился в хорошей клинике, все пройдет хорошо.
— Плод…Без рук, ног и разума… — эхом отозвалась она. — А ты знал, что у этого плода уже могли бы быть ручки? Я смотрела видео абортов. Они прячутся от щипцов, они кричат, пытаются спастись. Ты видел? Хочешь я покажу, чтобы ты больше не говорил про плод без разума и о том, что это не ребенок, — ее глаза наполнились слезами.
— Это рефлексы. У бактерий они тоже есть. Не пытайся меня разжалобить, девочка. Со мной такие штучки не прокатывают, — огрызнулся, сжимая руль. Мне бы сейчас оградиться звуконепроницаемой стеной от ее жалобных речей, чтобы не слышать. Чтобы не давили на мозг, заставляя вспоминать моменты УЗИ с Пташкой. Тепло, которое, как иуда, покатилось по венам, вынудило поднять из закромов памяти моменты, когда мы ждали Алину. Но тогда все было иначе. Тогда я мог их уберечь, а сейчас ставки слишком высоки, чтобы снова рисковать. Мне моя жизнь не принадлежала, что говорить про ответственность за чужую.
Тем временем девчонка начала буянить.
— Рефлексы? Бактерии?! Да что ты такое вообще? Ты монстр! Бездушный, отмороженный сухарь. Будь ты проклят! — из зашуганной малышки она быстро превратилась в разъяренную фурию, из-за чего я, который раз за последние минуты стал сомневаться в том, с кем говорил. — Значит, как кувыркаться, так ты первый на очереди, а как отвечать за свои поступки, так сразу открестился и не нужна стала?! В тебе вообще есть что-то святое, чудовище?! Да как ты вообще можешь говорить такие вещи, мужлан!
Она попыталась вцепиться когтями в мое лицо, но я успел скрутить бунтарку, вернув ее обратно на пассажирское кресло и придавил своим весом, чтобы не разгромила мне салон. Хотя, на салон мне плевать было. Опасался, что себя покалечит. В своей яростной агонии львица чересчур активно крутила головой, чудом не протаранив окна
— Совсем не любил? Ни грамма? Ты же так ласкал, такие нежности шептал, оберегал. Врал все?! Поигрался, и как игрушка стала не нужна, бросил? Ненавижу тебя! — не унималась она, пытаясь вырваться, но быстро сдулась. Устав брыкаться, обмякла и тяжело задышала.