Феминиум (сборник)
Шрифт:
– Нет. Желание может быть исполнено только в течение недели?
– Таковы правила, – тонко усмехнулся тот.
– Хорошо, через одну неделю пускай Ариана заявит о своей независимости, а все эти кровососы-компании уберутся восвояси. Как вы это сделаете – мне плевать. Но если через неделю я не увижу это в галактических новостях – я введу черный код. На вас всех.
Она сидела, утонув в кресле, ее ноги смешно не доставали до полу, но ни один из них не сомневался в серьезности ее слов.
– Ты сумасшедшая сука! – Йозеф выхватил маленький лазерный пистолет. Никто не понял, как это произошло, но он вдруг начал оседать на пол с очень удивленным лицом. Сафра чуть приподняла маленький кулачок
– Проигрывать надо достойно, – сказала Сафра и встала. – Встретимся через неделю. И не вздумайте меня искать!
Она вышла, оставив Наблюдателей в оцепенении взирать на тело старейшего из них.
– Чистая победа! – восхитился стаут после долгого молчания. – Я поражен и тронут!
На матовом экране одного из портретов что-то мигнуло, затем появилось расплывчатое пятно. Это подключился еще один Наблюдатель – медузообразное существо из созвездия Тукана, технический эксперт Совета, которому после событий на Проционе были незамедлительно переданы все файлы с информацией.
– Кажется, мне удалось найти разгадку, – прохлюпало существо в ретранслятор. – Жаль, что она в результате оказалась бесполезной для вас. Я перевел систему в графический режим и проверил, каким образом работает генератор. Господа, увы, вы перехитрили самих себя. После десяти миллиардов генераций с участием чипа система, если угодно, перестает генерировать закономерности. И становится крайне восприимчивой к влиянию извне. В общем, это примерно то же, что ввести посторонний предмет в перенасыщенный соляной раствор – он мгновенно кристаллизуется. Графически это выглядит как сворачивание хаотических флуктуаций в точку. Или в бесконечность. Вашей Сафре так невероятно повезло потому, что она не отступила и дала Игре, так сказать, кристаллизоваться вокруг нее. Мне еще не совсем понятно, почему Игра выдавала этот результат только при ее молекулярном коде, но в целом…
– Значит, все-таки дело было в ней самой, в этой проклятой девчонке! Мы еще можем ее отследить по браслету и убить, – приподнялся в своем кресле седовласый землянин в военной форме – генерал Эггс.
– Вы так думаете? – Фомальгаут поднял на Эггса свои оранжевые глаза. – Фомальгауты древняя раса, мы на миллиард лет древнее вас. И я вам говорю – когда разумное существо имеет такую силу духа, его невозможно свернуть с пути. Существо более развитое можно было бы остановить доводами о целесообразности жертв, приносимых в угоду пустопорожним рассуждениям. Ибо свобода есть только то, что мы сами о ней думаем. Но Сафра примитивна, как фомальгаутский моллюск – нахи. Она знает только одно движение, и это движение вперед. Никому, кто не готов отдать за это свою собственную жизнь, не остановить ее.
– Я могу попытаться! – В глазах стаута загорелся азартный огонек. – Это самый достойный противник, что я встречал за свою жизнь!
– И проиграете, – встопорщил гребень фомальгаут. – Потому что вас будет вести азарт прокатиться на гребне, а ее – иллюзия великой цели. Что ж, это был интересный опыт. Начинайте вести переговоры с корпорацией «Стаут Ариана и К».
– Что? – взревел стаут. – Выполнить ее волю? Проиграть?!
– Не будьте моллюском, – холодно обронил фомальгаут. – Разумное существо использует все,
– Правы, – кисло признал стаут. – Но в вашей правоте никакого удовольствия!
– Ах да, удовольствие! Удовольствие оставьте глупцам. Таким, как Сафра. Она дорого заплатит за него.
– Вы полагаете? – вклинился землянин.
– А вы? – покачал головой фомальгаут. – Слепая, глупая, такая красивая в своей прямоте! Уж вы-то должны понимать, что ее ждет. Через неделю – героиня Арианы. Через месяц – измученная вниманием жертва, через год – инструмент в чужих руках. Возможно, в наших – разве мы не найдем обходных путей к тому, чтобы продолжать получать прибыли? Они даже, скорее всего, возрастут за счет того, что мы сможем избавиться от большинства никчемных существ, паразитирующих на любой отлаженной системе и делающих ее неповоротливой, как беременная самка. О да, юную Сафру ждет разочарование! Лет через тридцать – я полагаю, все мы здесь долгожители – позвольте себе навестить ее. Это будет ржавая хибара на краю топяных кварталов, где те, за кого она ставила снова и снова свою жизнь, будут все так же умирать от кафира в вонючей луже собственных нечистот. Она станет более мудрой и сговорчивой. «Бар у Сафры! Загляните к героине независимости! Гипно или кафир, господа?» – фомальгаут язвительно дернул хвостом.
– Печально! Так печально – почему? – огорченно пробубнил стаут. – Вы тоже так думаете, Эггс?
– В нашей истории было много революций. – Эггс поджал губы. – Да, так оно и будет, пожалуй. Немного эйфории, немного иллюзий. Новая элита, еще более жадная, чем та, что была до нее. Ближайшие десять-двадцать лет на Ариане все будет еще хуже, чем есть. А потом – потом все начнется сначала, и люди поверят, что эта жизнь лучше, потому что иначе слишком горько ощущать бессмысленность принесенных жертв. Я от души пожелал бы Сафре умереть, так и не увидев этого.
– Ваш прогноз вероятен, но слишком прост. Не потому ли, что вам самому хочется в него верить? Вам не дает сна, что вы, древнее и бесконечно мудрое существо, проиграли необразованной человечьей самке! – раздраженно бросил стаут фомальгауту.
– Или, быть может, это вы настолько неразумны, чтобы желать для нее другого финала? – снисходительно оскалилась ящерица. – Остаток дней в почете, убеленная сединами героиня в кольце восторженных юных лиц? Бросьте!
– И все-таки это был достойный противник! – упрямо рявкнул стаут.
– Да, – помолчав, кивнул фомальгаут. – Достойный противник – это тот, которым вы, несмотря ни на что, все-таки хотели бы быть.
Юлиана Лебединская
АЛЬФА-ЧЕЗАРЕ
Танна проснулась за пять минут до звонка будильника. Как всегда, впрочем. Ужасно, когда в твой сон врывается резкое и назойливое «д-з-з-з-зынь!», стало быть, надо его опередить. Она потянулась. За стенкой тут же заворочалось, зашуршало, стукнула дверь, и спустя секунду в комнату ворвался омега. «Почему он до сих пор здесь?» – утреннее одиночество Танна любила чуть ли не сильнее всего на свете. Борис это знал. И все равно посмел явиться на глаза.