Фенечка для фиолетовой феи
Шрифт:
Глава 4
«Тройка, семерка, туз…»
Хотя Ксения все время была настороже, в сети, расставленные Брошенковой и Дианой Резцовой, она все-таки попалась. Неожиданно попалась и глупо. Но она никак не ожидала подвоха именно с этой стороны. Слишком уж все начиналось естественно и непринужденно.
Однажды на перемене девчонки пугали друг друга страшными историями, которые имели обыкновение приключаться с подругами родных сестер, двоюродных братьев или какими-нибудь другими тридевятыми родственниками. Ксения терпеливо выслушала и про черную комнату, и про красные
– А вот мы этим летом в лагере ночью вызывали дух Пиковой Дамы.
– Да ну? – вскинула тонкие ниточки бровей Резцова. – И как? Неужели появилась?
– Представь себе! – качнула кудряшками Долли. – Такая жуткая: вся в черном, древняя, носатая, а в руке – зажат туз пик!
Тут уж Ксения не выдержала и расхохоталась:
– А где же она «тройку» с «семеркой» потеряла?
– Чего-чего? – не поняла Долли.
– Ну как же! – еще больше развеселилась Ксения. – Старуха должна была вам, кроме туза, еще две карты предъявить: «тройку» и «семерку». Классику забыли? Пушкина А.С.? В восьмом классе проходили!
– Думаешь, ты самая умная, да? – презрительно смерила ее взглядом Долли. – Небось увидела бы это чудище, забыла бы и про Пушкина А.С., и про Лермонтова М.Ю., и даже про родную маму!
– Не обращай на нее внимания, Ленка, – посоветовала Брошенковой Ира, поразившаяся тому, что необыкновенные истории, оказывается, могут происходить и с ее самыми близкими знакомыми. – Лучше расскажи, что эта Дама вам сказала, что сделала?
– Если бы она что-нибудь сделала, вы меня, наверно, здесь уже не увидели бы, – объяснила присутствующим Долли. – Нас девчонки научили, что предварительно, перед вызовом духа, зеркало нужно намазать сухим мылом и как следует растереть тряпкой, чтобы не было видно его следов.
– Мылом? – удивились одноклассницы. – Зачем?
– А затем, что мыло – это защитный экран. Ну… чтобы Пиковая Дама из зеркала не вышла и не передушила бы нас всех.
– Лен! А туз-то зачем? – почему-то шепотом спросила Ира.
– Она его на месте преступления оставляет, если, конечно, его совершит. Чтобы все знали, чьих это рук дело.
– А зачем? – еще тише повторила вопрос Сыромятникова.
– Откуда я знаю? Может, чтобы боялись и дух ее не тревожили.
– Поскольку ты жива и невредима, я догадываюсь, что Дама из зеркала так и не вышла, – опять вступила в разговор Ксения.
– Естественно, – процедила Брошенкова.
– Так, может, это вовсе и не Дама была?
– А кто же?
– Ну… кто-нибудь из вас… отразился…
– А-а-а! Шутить изволишь? Или издеваешься? – Долли прищурилась, почти как Германович.
– Всего понемножку, потому что не пойму, в чем фишка была? Вызвали старуху, посмотрели на нее – и все? – продолжала иронично улыбаться Ксения.
– Нет, конечно. Мы ей вопросы задавали, а она нам отвечала.
– И как вы с ней связь держали? По мобильнику или через пейджер? Или, может быть, Интернет уже и на тот свет провели?
– Представь себе – через обыкновенный лист бумаги! – У Долли от злости
– Это как же? – не могла не встрять в разговор еле сдерживающая любопытство Сыромятникова.
– Ее ответы, Ирка, сами на листе проявились в виде самых обыкновенных предложений.
– Не может быть. – Ире стало так страшно, что она на всякий случай отодвинулась от Долли подальше, будто та могла невзначай обернуться страшной старухой. Потом придвинулась снова, чтобы свистящим шепотом уточнить: – И что она вам написала?
– Не стану же я тебе, Сыромятникова, чужие тайны выдавать! Да и свои тоже не хочется. Но ты уж поверь, о пустяках Даму не спрашивают, и ответы у нее – соответственные.
– А почерк? – не отставала Ирка. – Какой у нее почерк? Как у Пушкина? С завитками? С росчерками?
– С какими еще завитками? – отмахнулась от нее Долли. – Почерк как почерк… Честно говоря, я и не помню, какой у нее почерк… Я же говорю, что все это так жутко было, что не до почерка нам стало.
– Это все, Ирочка, – небрежно заметила Ксения, – мифы и легенды подросткового оздоровительного лагеря. Я тебе советую не принимать их так близко к сердцу.
– Мифы, считаешь? Легенды? – бок о бок с Леной встала Диана. – А не слабо тебе будет, Золотарева, повторить эксперимент?
– Какой именно? – на всякий случай спросила Ксения, хотя уже поняла, что попалась. Наверняка весь разговор был затеян только для того, чтобы свести дело к такому вот концу.
– Давай вместе с нами вызовем дух Пиковой Дамы! Глядишь, ты и развенчаешь мифы окончательно или навсегда в них поверишь.
– Где? – односложно спросила Ксения, поскольку отступать было некуда. Если сейчас она скажет, что не верит во всякую белиберду, они решат, что она струсила.
– Подумать надо, – ответила Резцова. – Вызывать ведь ночью придется.
– Вы с ума сошли, девчонки! – всплеснула руками Ира. – Это ж так страшно! Вдруг она из зеркала выйдет?
– Так мы мылом его натрем, верно, Брошка? – подмигнула Диана Лене.
Та собралась что-то сказать, но тут снова вклинилась неугомонная Сыромятникова:
– А вдруг мыло не сработает? Помрете ни за что!
– Не помрем, – снисходительно потрепала ее по плечу Долли. – В лагере же не померли.
– Лен! – не отставала Ира. – А как ее обратно…
– Чего обратно?
– Ну… чтобы она ушла… в зеркало… обратно… Что надо сделать?
– Это очень просто: на зеркало надо темную тряпку накинуть, затушить свечи и свет включить.
– А… не может она где-нибудь спрятаться и остаться… в нашем мире? – не давала Долли покоя Ира.
Ксения опять не выдержала и рассмеялась:
– Может, конечно! Разве ты не чувствуешь, что она в нашу историчку вселилась?
Расхохотались все: и Диана, и Долли, и даже вконец перепуганная Ира Сыромятникова. Они вдруг осознали, что историчка действительно похожа на описанную Брошенковой Пиковую Даму: и постоянным черным платьем, и вызывающей жалость старостью, и вызывающей всеобщую ненависть свирепостью. Смех разрядил обстановку, и Ксения подумала, что напрасно заподозрила Долли с Резцовой в преступных намерениях. Они самые обыкновенные девчонки.