Феникс и зеркало
Шрифт:
– Мерзкие твари, - бормотал седобородый.
– Почему дож не отправит вооруженных людей с факелами сюда и не очистит от них всю эту клоаку? Раз и навсегда! Говорят, у мантикор здесь столько ходов и нор, что гора изъедена ими, словно старый сыр, в этом все дело?
– Видимо, да, - ответил человек и сделал шаг от двери.
Но его спаситель преградил ему путь.
– А это правда, что за ними нельзя идти следом? Что тогда многие пропадают навечно, не находя обратной дороги?
– Да, это в самом деле так. Я благодарен вам, - сказал тот, что был моложе, и попытался обойти седобородого.
– Но почему тогда вы оказались здесь?
– Рука легла на локоть и сжала его.
– По глупости.
Они взглянули друг на друга. Рука сдавила локоть еще сильнее, а затем отпустила.
– Нет... вы - не глупец. И я тоже не глупец. Так что...
– Откуда-то донесся короткий и чудный звук, похожий на голос какой-то неизвестной птицы. Седобородый переместил свою руку за спину человека и легонько подтолкнул его вперед.
– Пойдемте повидаемся с нею.
Два лестничных марша вывели их на поверхность, и они оказались в саду, слишком громадном, чтобы тот мог найти себе место в городе. Неподалеку стоял гигантский дуб, оплетенный лозами винограда, в нему вела кипарисовая аллея. Чуть поодаль цвел миндаль, и его благоухание разливалось по воздуху. Снова раздался странный звук.
– Я иду, госпожа, - сказал седобородый.
– Мы идем. Я спросил у него: во имя Посейдона, повелителя морских валов, ответьте, что вы делали в этой дьявольской клоаке? Как вы там очутились? А он ответил: по глупости. И...
– Помолчи, Туллио!
– резко оборвала его женщина.
Лицо Туллио расцвело такой широкой улыбкой, будто он услышал комплимент. Повернувшись к гостю, он кивнул, словно приглашая его разделить удовольствие. Впрочем, дойдя до дуба, он вполне успокоился и поклонился крайне почтительно.
Сидевшая в тени дуба женщина выглядела теперь, пожалуй, даже милей, чем в дни своего девичества. Вряд ли в ее жизни было время, когда ее можно было счесть просто красивой, и несомненно, что никогда ее не считали всего лишь хорошенькой. За ее спиной, на невысоком холме, виднелась просторная вилла, позади ее кресла стояли слуги, другие - расположились на земле, подле ее ног. Но все равно она держалась так, словно пребывала в полном одиночестве. На ее коленях лежала золотая свистулька, сверкавшая на солнце подобно ее золотистым волосам.
– Вы ушиблись?
– озабоченно осведомилась она, в голосе, впрочем, слышалось скорее смущение, чем любопытство.
– Что случилось? Кто вы такой?
– Я не ушибся, госпожа.
– Гость поклонился.
– Я заблудился, меня преследовали, попытались напасть. Я спасся, благодаря вашему слуге. Зовут меня - Вергилий.
Он почувствовал дуновение ветра и не удивился, когда крупная ирландская борзая, до того тыкавшаяся носом в руки хозяйки, насторожилась и, чуть рявкнув, поднялась на ноги. Вергилий издал короткий горловой звук, и собака успокоилась, но шерсть на ней продолжала топорщиться.
– С вашего позволения, госпожа, я побыл бы у вас недолго, - произнес Вергилий.
– Переждал бы. Ветер доносит сюда запах этих тварей.
– Да, такое иногда случается, - отчужденно кивнула хозяйка.
– Так бывает, когда воздух покоен и душен. В дни, предшествующие землетрясениям, или когда начинает сердиться Везувий. Острый запах, острый и крепкий. Такие мерзкие твари, и все же... все же они чувствуют красоту, вам не кажется? Они ищут изумруды и прочие редкие камни, добывают их, складывают из них целые горы - чтобы только любоваться их красотой. Мне доводилось слышать об этом.
– И господин Вергилий тоже об этом слышал, уверяю вас, - захихикал Туллио. Впрочем, улыбались лишь его губы, но не глаза.
– Готов ручаться именно потому он, похоже, и заблудился в лабиринте. Не правда ли, сударь?
Вергилий промолчал.
– Туллио...
– с явным неодобрением произнесла хозяйка, - лучше предложи человеку подкрепить силы. Нет, нет, Туллио, именно ты.
Щеки Туллио по обе стороны от узкой бороды зарделись. Пожав плечами и столь же демонстративно улыбнувшись, он взял поднос из рук молчаливого слуги и передал его Вергилию, а девушка-служанка, было поднявшаяся на ноги, снова села у ног госпожи. На подносе были хлеб, вино, блюдечко с маслом, тарелочка с медом, мягкий сыр, минога, нарезанная ломтиками. Вергилий благодарно поклонился, наполнил бокал и принялся за еду.
– Но где остальные?
– спросила хозяйка.
– Мы слышали их голоса... нам казалось...
Вергилий прожевал, запил глотком вина. Воздух в тени гигантского дуба был прохладен. В его голове толкалось множество вопросов, но он был готов подождать, пока отыщутся ответы. Гость чуть приподнял голову. Внезапно с верхушки ближайшего миндального дерева прозвучал мужской голос. Все обернулись туда. Но там не оказалось никого, хотя голос и продолжал звучать. И тут с самой верхушки дуба залаяла собака.
– Я поняла, - кивнула хозяйка.
– В таких вещах, я немного смыслю. Это не просто шарлатанство. Теперь я поняла, - продолжила она, поигрывая золотой свистулькой, - вы - тот самый Вергилий.
Гость поклонился.
На него глядели глубоко посаженные фиалковые глаза. Хозяйка прищелкнула своими белыми, с просвечивающими синими жилками пальцами - так, что простое колечко зацепилось за колечко с печаткой.
– Маг, - выдохнула она, - вы можете сделать мне зерцало?
– Нет, госпожа, - ответил гость, чуть помедлив.
– Вы меня поняли?
– Она хлопнула в ладоши от досады.
– Я говорю о зерцале из девственной бронзы, что изготавливается по правилам Великой Науки, в которой вы достигли высочайшего искусства?!
Ветер стих. Молоденькая служанка, сидевшая на траве возле кресла госпожи и державшая в руках пяльцы с длинной иглой, продетой сквозь недоконченную вышивку (изображавшую странную птичку сижант, сидящую на кучке хвороста), безучастно поглядела на Вергилия карими глазами.
– Я понял вас, госпожа. Да, теоретически я могу изготовить зерцало. Но на деле, при нынешнем положении вещей, это невозможно.