Феникс в полете (Империя тысячи солнц - 1)
Шрифт:
Вийя едва заметно пожала плечами.
– Как капитан я и так получаю пятьдесят процентов всего, что они наберут.
– Она едва заметно улыбнулась.
– Повидав небольшую часть вашего дома, я больше не беспокоюсь насчет оплаты ремонта "Телварны", так что могу просто любоваться в свое удовольствие.
Они медленно продвигались по залу и остановились как раз у пьедестала, на котором поблескивало что-то в льющемся сверху мягком свете. Это была цепочка из крупных - пожалуй, слишком крупных, чтобы надевать её на шею, серебряных звеньев, потемневших от времени. К пей крепился большой овальный камень в простой
У Грейвинг перехватило дыхание от бездонной глубины камня.
Брендон протянул руку, снял цепочку со стенда и протянул её Вийе, уронив камень ей на ладонь. Камень медленно ожил - наверное, разогретый теплом её руки. Он замерцал радугой переливающихся голографических цветов, осветив внутренним сиянием её руку. Эффект был потрясающий, хоть лицо её и осталось бесстрастным.
– Камень Прометея, - пояснил Брендон.
– Найден в обломках звездолета неизвестного происхождения в облаке Оорта, в системе Ндигвы примерно четыреста пятьдесят лет назад. Никому до сих пор не известно ни чья раса изготовила его, ни откуда он взялся.
Он огляделся по сторонам, потом отвесил ей изысканный поклон; рука его описала в воздухе дугу в жесте, непостижимым образом сочетавшем почтение и иронию.
– По данному мне официальному праву я, Крисарх Брендон Такари Бёрджесс, Нджойи Уильям су Геласаар и Илара нур-Аркад д'Мандала, вручаю это капитану судна "Телварна".
Вийя поколебалась, глядя на него. Лицо её немного смягчилось, но она не ответила на его улыбку. её пальцы медленно сомкнулись на камне, и она сделала быстрое, почти нервное движение, хотя до сих пор не показывала открыто свои чувства, даже под вражеским огнем.
Похоже, Брендон тоже заметил это.
– Что это?
– спросил он с удивленной улыбкой. Вийя передернула плечами.
– Капитан "Телварны" благодарит вас, - только и ответила она и, отвернувшись, пошла прочь.
– Это все ваши жесты, - сказала Грейвинг.
– Вроде этого, - она взмахнула рукой, передразнивая его поклон.
– Уж не знаю, набрались ли вы этого от Маркхема или он от вас, но иногда, глядя на вас, кажется, будто это его призрак ожил.
Брендон серьезно кивнул, но прежде, чем он успел ответить, он взглянул куда-то через её плечо, и выражение его лица изменилось. Грейвинг оглянулась и увидела, что капитан подходит к большим дверям.
– Найдется место для этого, Рыжик?
– спросил Локри.
– Еще бы, - ответил Ивард, наслаждаясь расположением к нему связиста.
– Отлично. Не забудь, это тоже для Марим. Если мы не принесем ей достаточно, она выждет, пока мы уснем, отрежет нам яйца и заставит Монтроза пожарить нам же на завтрак.
Ивард вздрогнул, запихивая еще одну колючую штуковину в рукав. Он и так уже еле мог пошевелиться; нужно срочно задержаться где-нибудь и переложить все поудобнее.
С трудом сдерживая довольную ухмылку, он подумал о том богатстве, что тащил под одеждой. Жаль, что старый Трев с родной Натсу не видит его сейчас! Во дворце, принадлежащем самому Панарху - и он его грабит! И с благословения одного из Крисархов!
Он оглянулся посмотреть, довольна ли Грейвинг, и увидел, что она хмурится. Что-то не так?
К нему шла капитан. Он поперхнулся и инстинктивно отступил на шаг, но она прошла мимо, даже не посмотрев на него. Она направлялась к тому участку стены, куда они с Локри еще не добрались.
Он вытянул шею, оглядываясь на Локри, - тот пытался концом ножа выковырять драгоценные камни, украшавшие какую-то большую статую. Капитан остановилась перед теми высокими дверями, на которых были вырезаны какие-то странные штуки.
– Что это?
– спросил Крисарх и вдруг быстро зашагал в ту же сторону, и любопытство вдруг погнало Иварда следом за ним.
На дверях виднелся маленький желтый знак с какими-то розовыми пятнами. Его кричащие цвета отчаянно не вязались с благородными красками украшавших стены ковров, и вдруг по спине Иварда побежали мурашки: пятна сложились в древний, жуткий символ перевернутого трилистника.
– Радиация?
– хрипло спросил Крисарх.
– В Зале Слоновой Кости?
Он бросился вперед и потянул дверную ручку. Желтый пластик натянулся и лопнул, когда скрытые моторы распахнули дверные створки.
– Нет!
– выкрикнул Крисарх и, вбежав внутрь, рухнул на колени.
23
Все пространство Зала Слоновой Кости представляло собой почернелое пепелище, освещенное только косыми лучами света из открытых дверей и несколькими, чудом оставшимися целыми, лампами на закопченном потолке. От драпировок на стенах остался только запекшийся пепел и обугленные клочки ткани; окна, судя по всему, уничтоженные какой-то высвобожденной в зале энергией, были закрыты дайпластовыми щитами, чистая поверхность которых только подчеркивала царивший в зале разгром. В воздухе все еще стоял приторный запах горелой плоти. Огромные двери, отделявшие Зал Слоновой Кости от Тронного Зала, обуглились, а от инкрустаций остались лишь исковерканные полоски металла, под причудливыми углами торчавшие из поверхности дверей.
Слоновая кость.
В памяти Брендона всплыли последние слова умирающего Деральце: "Верь ему. Он не знал... Слоновая кость..."
Теперь до него вдруг с пугающей ясностью дошло, почему Деральце так неуверенно чувствовал себя во дворце в день Энкаинации - те странные, подозрительные взгляды, которые тот бросал на него по дороге на стартовую площадку. Леник знал об этом.
И если бы не Маркхем, Брендон тоже погиб бы вместе с другими в Зале Слоновой Кости.
Перстень Фазо жег ему палец. Брендон слепо уставился на него, вспоминая. Этот дурацкий разговор с Архонеей Инессет утром его Энкаинации, горечь, с которой он попрощался навсегда с Элерис, хоть она этого и не поняла...
"Прощай, Элерис. Мне казалось, это я выбрал опасность, не ты..."
Его затрясло от горечи и бессильного гнева, но он заставил себя смотреть и запоминать. С умыслом они пришли сюда или нет, глупцы или негодяи - а среди них хватало и тех, и других, - они никак не заслужили такой участи.
Он смутно заметил, что рядом с ним кто-то стоит; краем сознания понял, что это верзила Монтроз; услышал, не понимая, настойчивый писк своего босуэлла и такого же босуэлла на запястье у Монтроза. Пара дюжих рук вдруг сграбастала его под мышки и вышвырнула сквозь двери из зала. Он приземлился, больно стукнувшись боком, перевернулся и на четвереньках пополз обратно в Зал, и тут огромные двери захлопнулись прямо перед его носом, не дав ему дальше оплакивать погибших на этом месте.