Феникс. Исцеление любовью
Шрифт:
Взгляд тут же скользнул по противоположной стене: Встав, Максим подошёл к одной из фотографий. Он провёл пальцами по снимку – двое улыбающихся парней. Тяжёлое решение написать рапорт об увольнении далось с трудом, но другого выбора не было. Каверин нахмурился и посмотрел на следующее фото, рядом с которым висел большой серебряный нательный крест. С него всё началось… Он взял распятие в руку и с силой сжал его в кулаке.
Не ты выбрал – тебя выбрали. Ты лишь подчинился Судьбе.
Его задумчивый взгляд устремился к окну, через
Пошёл ва-банк и потерял всё.
Когда боль в ладони вернула в реальность, Максим разжал кулак и повесил распятие на место, молча направившись в ванную. Нужно убрать эти чёртовы напоминания о прошлом с глаз долой! Какой раз ловил себя на этой мысли, но рука не поднималась осквернить их память. Одно дело – написать рапорт, и совсем другое – выбросить часть жизни на помойку.
Войдя в ванную, Макс сразу же включил горячую воду. Это стало обязательным условием перед тем, как, раздевшись, смотреть на себя в зеркало. Он снял футболку и глубоко вздохнул, не смея поднять глаза на отражение. Сколько же должно пройти времени, чтобы привыкнуть к себе? На лице отразилось отчаяние: наверное, вся жизнь. Хотя пардон – не жизнь, а период существования. Перед глазами снова заплясали страшные картины прошлого.
Дыхание стало учащаться. Лоб покрыли капли холодного пота. Пульс явно зашкаливал. Дрожь в коленях спровоцировала появление фантомной боли в правой ноге. Пытаясь справиться с панической атакой, Макс положил ладони на зеркало и с силой упёрся в него. Сердце было готово выскочить наружу, отдаваясь громким эхом в ушах. Тук-тук… Тук-тук… Тук-тук…
Прошло несколько долгих минут, прежде чем Каверин смог успокоиться и снова поднять глаза к зеркалу. Себя в нём он уже не увидел – гладкая отражающая поверхность успела плотно покрыться паром. Макс бросил взгляд на вытянутые руки и поморщился.
«– Твой шрам не делает тебя безобразным. С ним ты выглядишь круто!»
– Если бы ты видел меня сейчас, малыш, ты бы тоже согласился, что имя мне – Вазимода.
Печальная улыбка коснулась губ. Теперь имя горбуна не казалось таким обидным и жестоким, но относиться к себе лучше Максим всё равно не стал. Ущербный снаружи и такой же жалкий внутри – девчонка утром определённо ясно дала это понять. Смирись и не тешься пустыми надеждами!
Выключив наконец горячую воду в раковине, Каверин включил душ. Сняв оставшуюся одежду, он встал под прохладные струи, обволакивавшие тело словно кокон. Холод не спасал от неприятных мыслей, но, по крайней мере, помогал снять напряжение.
– Завтра в десять утра у меня. Считай, что это приказ.
– В этой жизни нет больше ничего, что могло бы меня заинтересовать, – прошептал Макс, полностью переключив воду на холодный режим.
Глава 1.5. Старые (не) добрые друзья
Генерал ФСБ Седых ожидал в кабинете утренних гостей. Тёмно-серые глаза внимательно изучали политическую карту мира, висевшую на стене, пока покоившаяся на столе левая рука отстукивала по крышке ровный ритм. Редкая проседь в коротко стриженных
Предстоящая встреча заставляла нервничать: хотелось, чтобы всё прошло гладко, но уверенности в этом не было никакой. Левая рука вдруг с силой сжала карандаш, а потом бросила его на стол. Если и сегодняшнее предложение будет отклонено, придётся забыть об уставных отношениях. Плевать, что подумают, однако пускать дальше жизнь под откос больше не позволит! Да в свои пятьдесят восемь он психологически был моложе, чем тот в тридцать три! Донельзя спокойный, но всегда сквозивший сарказмом голос, маска абсолютного безразличия ко всему – хватит!
Внутренним возмущениям не было конца и края, это при том, что его отличительными особенностями являлись спокойствие и рассудительность. Как этому мальчишке удавалось выводить из себя, даже не присутствуя рядом? Генерал посмотрел в окно. Он ведь искренне желал помочь, но этот чёртов сукин сын в запасе упорно отвергал всё, что ему предлагали. Он и раньше-то особым дружелюбием не отличался, а теперь и подавно забыл, что это такое. Спрятался в свою толстую защитную скорлупу и никого туда не впускал!
Седых нахмурился. Что же тогда произошло между ним и людьми аль-Каюма? Важные детали явно были скрыты. Почему? Вопрос до сих пор не получил ответа, но цели своей ублюдки достигли: лучший боец с аналитико-стратегическими способностями был списан со счетов. И снова – почему? Почему его просто не убили? Вот тебе и совместные учения в рамках ШОС (Шанхайская организация сотрудничества) …
Цепочка логических размышлений прервалась, когда раздался стук в дверь. Лицо вмиг стало серьёзным – пора! Генерал встал из-за стола и пошёл встречать своего первого гостя.
– Владимир! Проходи.
– Здравствуй, Костя, – также тепло, но достаточно сдержанно поприветствовал его Демидов.
Старые друзья заключили друг друга в крепкие объятия, а затем генерал указал на мягкий диван, стоявший у окна:
– Присаживайся. Как это случилось? – перешёл сразу к делу он. – Виктория в порядке?
– С дочерью всё хорошо. – Владимир сел и, замолчав, посмотрел в окно: мысли до сих пор хаотично носились в голове. – Она сегодня должна вернуться домой, пока под наблюдением, в больнице. Горный – в коме. Прогнозы неутешительные.
В кабинете снова стало тихо. Седых терпеливо ждал, когда друг сможет продолжить тяжёлый разговор. Обстоятельства произошедшего на парковке были известны ещё вчера, не хватало лишь деталей и самое главное – причин произошедшего.
– Это моя вина, – наконец сдавленно произнёс Владимир. – Я послал к чертям возможного партнёра по бизнесу, и теперь отказ от важной сделки выходит мне боком.
Побледнев, он закрыл глаза. Одна мысль о том, что на месте Горного могла оказаться дочь, сводила с ума. Дыхание участилось, а грудь словно сдавило тисками. В кабинете было свежо, но, казалось, что воздуха не хватает.