Феникс

Адлер Оле

— Я даже за, — добавил папа. — Ты стала какая-то другая. Вся светишься. И волосы, наконец, перестала зализывать.

Я хмыкнула.

— Это да.

— В общем, рад, что у тебя все хорошо, ребенок.

— И я, пап.

— Пошел пахать, — бросил он, как всегда, добавив. — И это… Ирсуль, надень свитер с горлом. У тебя вроде есть, который с ромбами, синий.

— А что, холодно на улице? — не могла не удивиться я.

— Эм… ну… Да, типа того. Надень, — закончил он криво и как-то нервно, вышел из кухни.

Я сидела тихо, как

мышка, пока папа обувался, одевался, захлопывал за собой дверь. Это было совсем на него не похоже, интересоваться моей личной жизнью. Что-то должно было сподвигнуть отца на такие речи.

Ответ я получила, когда взглянула на себя в зеркало. Багряный засос на шее. Я застонала, понимая, что папа его прекрасно разглядел. Отодвинув халат, рассмотрела еще несколько ярких напоминаний о Гошиных поцелуях. Очень быстро смущение переросло в возбуждение. Я вспомнила, как он вчера целовал меня, трогал. Неистовый и нежный одновременно. Напористый и аккуратный. Горячий и сдержанный. Второй стон был совсем не похож на первый. Боже, я уже скучала по нему. И была готова отправиться в душ, чтобы снять напряжение. Лучше тоже пару раз. Но времени на такую роскошь не было.

По быстрому собравшись, я не пренебрегла папиным советом и надела тонкий свитер с горлом, который скрыл засосы. Детки и их родители вряд ли оценят счастье нянечки, которая сверкает такими украшениями.

По дороге на работу телефон начал разрываться сообщениями от подруг. Они приперли меня к стенке, потавив перед фактом, что заберут после работу, пройтись по магазинам и выпить кофе. Пришлось соглашаться.

Не утерпев, я сама настрочила сообщение Фениксу.

И. У меня вся шея и грудь в засосах.

Г. Серьезно? Как так вышло?

И. Вот тоже пытаюсь понять.

Г. Я бы сказал, что мне жаль, но нет.

И. Ты такой засранец.

Г. Даже не буду отрицать.

Я убрала телефон, вышла на остановке. День обещал тянуться бесконечностью рутины. Ей-богу, иногда мне кажется, что лучше ад, чем тоска будней. Мелких было мало, и я силилась не уснуть, наблюдая за двумя-тремя подопечными. Задир сегодня не сдавали. В середины смены я услышала, как пискнул сообщением телефон. Знала, что это Гоша, но читать не стала. Знала, что он написал нечто пошлое и возбуждающее. Знала, что мозги расплавятся, и я тут же начну строчить ответ, забыв про детей. А это опасно. Чуть про них забудешь, они выкинут нечто…

Потом прочту.

Ближе к концу смены и народу прибавилось. Я мечтала не о Гошиных непристойностях, а лишь бы скорее сдать смену. За десять минут до моей свободы Аня и Лиза уже нетерпеливо топтались у игровой. Разные не только внешне, но и по характеру, но одинаково любимые мной.

Лизка — блондинка с кукольным личиком. Она вот точно перечитала маминых романов в детстве и теперь непременно влюблялась в каждого своего бойфренда. Насмерть, до детей свадьбы. Но чаще все ее иллюзии цвели месяц-два. Потом она страдала — дней пять — и злилась. Мы убеждали ее, что

все будет хорошо, и она тут же находила новый объект для своей безграничной любви.

Аня — дерзкая рыжуля. Прагматик до мозга костей. Она всегда была самой здравомыслящей и категоричной одновременно. Если у Ани было, что сказать, она говорила. Прямо и громко, не пытаясь смягчить или уйти от ответа. К мужчинам она относилась бессовестно потребительски. Во всех смыслах. И не стеснялась такой позиции. Однако при этом пользовалась успехом и постоянно меняла кавалеров. Чаще всего неприлично состоятельных. Откуда она вообще брала этих мажоров на спортивных дорогущих машинах — непонятно. Город у нас не такой и большой.

Сдав пост сменщице, я поспешила к девчонкам. Они сжалились над пролетариатом и повели меня на фудкорт, перекусить перед осадой магазинов. Взяв по куску пиццы, мы уселись за столиком. Пицца! Я тут же вспомнила Катю, которая так любила это итальянское лакомство. Ассоциации привели меня к непрочитанному сообщению от Гоши. Я поспешила вынуть телефон, открыть вайбер. Лучше бы я этого не делала.

Ты знала, что у тебя веснушки даже на груди?

Я моментально ощутила, как загорелись щеки. Зыкнув исподлобья, просканировала девочек. Кажется, не заметили. Прикусив губу, написала ответ.

И. Не знала, конечно. Откуда бы.

Г. Сарказм?

И. Естественно.

Г. Почему я не заметил, когда мы были в студии?

И. Наверно, пялился на соски, которые выглядывали из-за драпировки. Не до веснушек.

Г. Мы знакомы всего ничего, а ты так хорошо меня знаешь.

И. Все вы, мужчины, одинаковые.

— Эй, — возмутилась я, потому что Аня выхватила мой мобильник.

— Что за дела, Ир? Мы собирались потрындеть, а ты сидишь в телефоне! Кто у нас тут? Феникс? Прелесть… О-о-о, Лизок, он пялился на ее грудь. Представляешь! Ирсен Дадиани завела кого-то и прячет от нас. Ну и дела.

— Отдай, — потянулась я за телефоном.

— Уже и так все понятно.

Аня вложила мобильный мне в руку.

— Серьезно, Ир? Бойфренд завелся? — вторила ей Лиза.

— Да. То есть — нет. Не знаю. Но он точно не мой бойфренд, — попыталась ответить я честно, но коротко. — Давайте поедим и пойдем уже.

— Ну уж нет. Я с места не сдвинусь, пока ты нам не расскажешь о Фениксе.

— Я тоже.

Они обе смотрели на меня, как голодные волки. Попалась. Точно не отстанут. Пришлось говорить.

— Его зовут Гоша. Он фотограф. Снимал меня для какого-то парфюма. Наверно, разводит так. Нечего рассказывать. Ну… целовались.

Я решила не уточнять, что Гоша целовал меня не только в губы.

— Ооо, — протянула Лиза. — Тааак романтично. Фотосессия, Ир. Это же круто.

— Брось. Какая из меня модель, — отмахнулась я от нее.

— Это мастеру виднее, — подхватила Аня. — А почему он Феникс?

— Потому что Фенов. И… — я решила все же сказать. — И еще у него тату Феникса на плече и торсе.