Феникс
Шрифт:
Отворив входную дверь, я тихо вошла в наши с папой апартаменты. Сменив обувь на удобные тапочки, двинулась вглубь квартиры. Ни одного звука. Ничего. Просто гробовая тишина, которая казалась до боли странной. Обычно в это время у папы был включён телевизор, либо же на кухне варилось что-нибудь вкусненькое, вея по дому потрясающим ароматом. Но и его сейчас не было.
Внутри меня начал твориться хаос, нехорошее предчувствие сдавливало горло, лишая необходимого кислорода. Тяжело сглотнув, я трясущимися руками схватила вазу с тумбочки, и на цыпочках направилась дальше. Только
Понимая, что отец не принимает душ в двенадцатом часу дня, ибо утро у него начинается в 8, я насторожилась ещё больше. Да, могло случиться всякое, мог испачкаться или облиться чем-то, но я думала иначе. Вернее моя интуиция твердила так, а ей я привыкла доверять.
Осторожно провернув ручку двери, ступила в комнату. Бегло осмотревшись по сторонам, наткнулась на помятую кровать, что смутила меня ещё больше. Отец всегда, как встает, заправляет постель. А вот разбросанные у кресла вещи вообще вызвали шок. Женские вещи! На спинке неопрятно висело платье, у подножья валялась сумочка, из которой выпала косметичка, и весь этот шедевр дополняли пустые бутылки дорого вина.
Сжав в руке вазу, я напряженно проскользила глазами к двери ванной. В мозгу уже лихорадочно подыскивались оправдания. С одной стороны, мне от чего-то стало легче, но с другой, папа никогда втихаря не приводил в дом женщин. Да он вообще забыл о них после ухода матери!
Радость за отца и осадок от ревности смешались в гремучую смесь. Стало обидно, что он променял меня на эту…эту… женщину, и, самое главное, после того, что меня чуть не прихапала смерть в свои объятия. Ну ладно, преувеличила. Мы с Тимом почти не пострадали, единственное, у него треснуло пару костей, а я получила лёгкое сотрясение.
Было видно, что папа сильно волновался. Бегал туда-сюда, как ошпаренный. А когда меня вывели из кабинета врача, вообще чуть не убил своими медвежьими объятиями. Все уши прожужжал, лекций сотни прочитал, запретил мне садиться в машину к Тиму, а после, просто наказал Кааму отвезти меня домой, а сам свинтил в неизвестном направлении. Но теперь хоть ясно, что были за «срочные» дела.
Только горечь от обиды прилила к глазам, как звук льющейся воды стих. Пришлось смахнуть слезинку, отложив дело поплакать на потом. Сжав вазу, я тихо направилась к выходу, но не успела провернуть ручку, как дверь ванной распахнулась.
— Ленни? Это ты? — до боли знакомый голос прозвучал за спиной.
С замирающим от шока и неверия сердцем я повернулась к той, кого не видела с малолетнего возраста и надеялась, что больше не увижу. Сложно было сделать равнодушное выражение лица, но я приложила к этому все усилия.
— Дария. — кивнула, смотря ей прямо в глаза. Матерью назвать, язык не повернулся. — Не буду спрашивать, как ты сюда попала, но скажи, где папа?
— Он отлучился по делам. Кто-то позвонил, и Уил уехал.
— Ясно. — произнесла сухо и повернулась к двери. Только собиралась выйти, как в спину прозвучал вопрос.
— Даже не обнимешь меня? — не знаю, чем он был наполнен, но никакими нежными чувствами, что питает мать к своему ребёнку, здесь
— А я должна? — убрав руку с ручки, повернулась к матери. Стоя с открытым от удивления ртом, она сверила меня широко распахнутыми глазами.
— Ленни, дочка… — двинулась ко мне, протянув руки, но я тут же отпряла и впечаталась спиной в дверь. Будь у меня возможность, прошла бы сквозь неё, ибо мать я не могла переносить рядом с собой и на расстоянии двух метров. — Я так тебе противна? — нежность и раскаяние, что хоть немного светились на лживом лице, наконец, пали. Дария показала свою истинную сущность. Беспринципную стерву, нетерпящую неуважения к себе.
— Рада, что ты это поняла. — съязвила, посмотрев ей прямо в глаза.
— Я твоя мать. — шикнула, зверея на глазах. — Веди себя по отношению ко мне нормально!
— Ты права. Мать. — кивнула я. — Но лишь по документам. — добавила, пожав плечами. — Как таковой для меня ею ты не являешься. Моя мать умерла вместе с папиной любовью к ней. Поэтому не пытайся задеть этим за живое, больше не действует.
Сжав челюсти, она промолчала, прожигая меня злыми глазами. По всей видимости, родительница просто не ожидала, что я найду в себе смелость ответить ей, но она ошиблась. Я больше не та девочка, коей она меня запомнила. Бросив последний взгляд на мать, я вышла из комнаты.
— Мы не договорили! — пронеслось вслед.
— Нам не о чем говорить. — буркнула под нос и полетела в сторону входной двери.
Покинуть квартиру не вышло, на пороге появился отец. Резко остановившись, я отправила ему наполненный болью и обидой взгляд. Слезы еле держала при себе, но с каждой секундой хотела расплакаться ещё больше. Отец сразу же изменился в лице, заметив эхо горечи в моих глазах.
— Ленни. — произнёс виновато и ступил ко мне. По инерции я отпряла назад, но меня наклонило чуть вбок, из-за чего я свалила горшок с цветком. Звук разбившегося стекла разлетелся по квартире, напоминая собой раскол нашей семьи как несколько далеких лет назад.
— Зачем? — мой голос дрожал.
— Дочка, я всё сейчас объясню.
— Это из-за неё ты оставил меня на Каама? Боялся, что я помешаю вашему воссоединению? — первая слеза вырвалась из оков, опаляя собой горячую кожу.
— Нет, конечно нет, милая. — папа снова приблизился на шаг.
— Не подходи! — взревела, выставив перед собой руку. Глаза защипало от нахлынувшей волны солёных, наполненных болью слёз.
— Да что ты мямлишь, Уил? — в дверном проёме появилась мать. — Ты отец или кто? — голос сочился презрением.
— Оставь нас, Дария. — папа метнул на неё злой взгляд, на что мать просто хмыкнула и, оперевшись плечом на косяк, стала сверлить нас обоих ядовитым взглядом, явно наслаждаясь этим «шоу».
— И как давно это у вас? — вопросила я, отвлекая отца от фурии-матери.
— Что, Ленни?
— Не прикидывайся, отец! — нервы сдавали с молниеносной скоростью. — Когда ты говорил, что тебя вызывал Эш, ты лгал? Ездил к ней?
— Ленни…
— Отвечай!
— Да ладно тебе, Уил. — издевательски произнесла мать, вклиниваясь в наш разговор. — Дочка имеет право знать.