Феникс
Шрифт:
– А, Кодя! проснулся, филин ты наш!..
– заржал человек с лошадиным лицом, бросая гитару, музыкально загудевшую от удара.
– Ты всегда так ухаешь?
– Нет...
– тряхнул пегими патлами новый персонаж этого паноптикума, наливая себе в рюмку прозрачной жидкости из импортной бутылки, - только когда... воспаряю на крыльях любви... хы-гы-гы... глоп-глоп... уф!
– Он шумными глотками выпил рюмку и с урчащим мяуканьем отправил в рот сочный, отливающий жемчужным блеском кусок семги.
–
– шутливо пригрозил гитарист длинным кривым пальцем.
– У! мегера...
– поморщился тип и тоже погрозил пальцем - толстой волосатой сосиской.
– Ты смотри... ты человек божий или хрен в рогоже?..
– Ну ты, беспарточный...
– заржал гитарист, опять хватая гитару, и дребезжаще брякнул басовой струной в до-мажорной тональности.
Рыжая девица вышла из ванной, вновь продефилировала под носом у гостей в своей черной комбинации, скрылась в гробовой комнате, через малое время вышла оттуда и уселась на диване против стола. Она посмотрела на Георгия пристальным птичьим взглядом. Левый уголок ее тонкогубого рта то ли презрительно, то ли иронически приподнялся и стал подрагивать. Рыжая закурила черную сигарету "More" и весьма демонстративно закинула ногу на ногу (довольно-таки стройную). Георгий спокойно оглядел ее с тем же вызовом, отметил, что рыжая надела трусики, но бюстгальтер не нашла или вообще его не носила, по причине почти полного отсутствия бюста. Поглядев на девицу вторично, Георгий понял, что ошибся: на рыжей была надета не комбинация, а новомодное платье, которое, впрочем, ничем от нижнего белья не отличалось. "Рыжие бабы блудливы как козы", - изрек он про себя избитую истину.
2
– Георг, - обратилась к своему новому гостю хозяйка салона, - хороши ли ваши картины? Господа, он художник... Мне так хотелось бы их увидеть!
– Приходите на выставку в цех номер 5 завода им. "Ш". кое-что увидите, - ответил художник.
– О, так у вас выставка? Персональная?
– К сожалению, нет, баронесса... Это очень трудно устроить. Нужны связи, нужны деньги...
– Вот что, голубчик мой, вы как-нибудь на днях со мной свяжитесь, я попытаюсь вам помочь, - покровительственным тоном произнесла Марго, и неизвестно откуда достав, протянула Георгу глянцевую картонку.
– Вот моя визитка.
– Премного благодарны, - грубоватым голосом нигилиста Базарова ответствовал художник.
– А вы какой жанр предпочитаете?
– продолжала спрашивать хозяйка, не обращая внимание на тон собеседника, занеся его, как человека искусства, в разряд enfant terrible - озорников, которым прощается многое.
– У него отличные женские портреты выставлены, - ответила за художника Инга, - мне очень понравились. Мы, кстати на этой выставке и познакомились... И он обещал написать мой портрет, так ведь, Георг?
– Обязательно напишу... в обнаженном виде, - сказал Георгий, с вызовом посмотрев на бородача.
– Тогда уж и мой напишите, - сказала Марго, всерьёз возбуждаясь, даже покраснела.
Другие дамы тоже пожелали иметь свои портреты кисти Георга Колосова.
– Вас просто засыпают заказами!
– воскликнул пожилой человек в форме министерства народного образования, по виду директор гимназии.
– Вы, наверное, хорошо зарабатываете?
– Когда как, - уклончиво ответил художник.
– Обычно перебиваешься с коньяка на хлеб...
Публика рассмеялась шутке.
– Занятия искусством не часто приносят сносный доход, - продолжил директор гимназии, - что весьма вредно для желудка существ, которым природой предназначено "пить нектар и питаться амброзией", по выражению Бодлера.
– Господа, - поднимая рюмку, провозгласил патлатый в "бермудах", - предлагаю выпить за нового члена нашего кружка.
Все, кто присоединился к тосту, подняли бокалы и выпили.
– Я тоже был на этой выставки и могу засвидетельствовать, что картины Георга стоят внимания и денег, - сказал человек со старомодными бакенбардами и в столь же старомодном, но весьма приличном костюме-тройке.
– Кстати! Презабавный случай там произошел...
Заинтриговав публику, бакенбардист достал из кармана сигару, снял с неё целлофановую обертку, из другого кармана извлек щипчики и сделал сигаре обрезание.
– Ах, не томите душу, ВиктОр!
– пожаловалась Марго, - давайте же, рассказывайте.
– Ну вот, значит, ходим мы, смотрим картины, вдруг!
– Бакенбардист зажег спичку и стал прикуривать сигару с мокрым причмокиванием.
– Угу... вдруг произошло смятение, заходят какие-то люди в одинаковых плащах, всех посетителей ставят к стенке...
– Кошмар!
– ужаснулась молодая дама с красивым, но глупым лицом.
– Неужто террористы?
– Нет, хуже...
– успокоил публику бакенбардист, выпуская дым через ноздри.
– Это была охрана нашего генерал-президента Адама Голощекова, а потом появился сам Адамчик. Зал разразился рукоплесканием.
– Ну, еще бы, - презрительно сказал ингин муж.
– Это всегдашняя рабская покорность русского народа.