Феникс
Шрифт:
— Когда мы доберемся до тюремного отсека, нам необходимо пойти к носу корабля, — шепчет мне Стюарт. — Именно там мы локализовали сигнал.
Мы спускаемся вниз по лестнице и выходим на тюремную палубу. В этой части самолета промозгло и темно, свет испускают лишь несколько желтых ламп над головой.
Мы выжидаем подходящей возможности сбежать, которая подворачивается спустя несколько секунд, когда Виктор сворачивает по коридору налево, тут же теряя нас из поля зрения.
— Пора, — говорю я.
Мы просачиваемся в другой коридор, ведущий к носу корабля, и сразу же столкнулся лицом к лицу с группой гвардейцев Стражей, прислонившихся к серебряным стенам, во время своего перерыва. Меня пронизывает паника. Веди себя как обычно. Я киваю им, когда мы проходим мимо, молясь, чтобы никто из них не обратил внимания, как сильно дрожат у меня руки. Они заняты разговорами и не обращают на нас ни малейшего внимания. Я с облегчением выдыхаю.
— Сигнал поступает откуда-то отсюда, — говорит Стюарт, с усилием, распахивая тяжелую стальную дверь.
Мы входим в маленькую рубку управления, заставленную мониторами, интерактивным столом, вешалкой для ключей и картотеками. На одном из экранов изображение Полли. Она по-прежнему привязана к стулу.
— В которой она камере? — спрашиваю я.
Стюарт начинает быстро шарить по интерактивному столу. Его пальцы перелетают с клавиши на клавишу, отбрасывая файл один за другим, в поисках данных, в то время как Элайджа стоит в дверях, то и дело выглядывая, не появились ли гвардейцы Стражей.
— Что-нибудь нашел? — спрашиваю я. Мои нервы натянуты, как струна.
Он просматривает следующий файл.
— Да! Вот оно! — говорит он, тыча пальцем в интерактивный стол. — Она в камере два-десять. Она чуть ниже по коридору.
Я разворачиваюсь на каблуках, готовая бежать. Элайджа хватает меня за руку.
— Постой! Сначала нам нужно пустить запись в прямой эфир, — говорит Элайджа.
— Да... да, конечно, прости, — говорю я.
Стюарт должен сделать запись шестидесяти секунд живого вещания, которые он поставит на повтор, так что никто не узнает, что Полли здесь не будет еще в течение нескольких часов, для следующих почасовых трансляций (я сверяюсь со своими антикварными часами) — пять минут!
— Скорее, — говорю я.
Я переминаюсь с ноги на ногу, сжимаю руки в кулаки, делаю все, чтобы не ринуться вниз по коридору к Полли.
Стюарт прекращает нажимать на клавиши на интерактивном столе и поднимает взгляд на меня, его лицо пепельного цвета.
— В чем дело? — спрашиваю я.
— Не можешь взломать входной сигнал? — спрашивает Элайджа.
— Это не важно. Мы просто хватаем её и уходим, — говорю я.
Стюарт качает головой.
— Дело не в этом. Я взломал сигнал...
— Тогда в чем? — спрашиваю я с нарастающим страхом.
— Кадры с Полли... — Он облизывает губы. — Это уже запись.
У меня такое чувство, что земля уходит из-под ног, когда до меня начинает доходить, что он имел в виду. Я хватаю ключ от камеры из стойки на стене и спешу из комнаты, сердце бешено колотиться, не желая верить очевидному.
— Натали, постой! — говорит Элайджа.
Я нахожу камеру 210. Дверь в неё не заперта.
Красный.
Пол, потолок, стены.
Красные, как роза, нарисованная на выжженной стене.
А посередине всей этой красноты лежит свернувшийся белый комочек, закоченевший и безжизненный.
Я падаю на колени.
Где-то в глубине души, я понимаю, что моя сестра уже, по крайней мере, как день была мертва.
Глава 13
НАТАЛИ
Я ЕДВА ЗАМЕЧАЮ, как остальные входят в камеру. Я осторожно поднимаю тело Полли и баюкаю ее в своих объятиях. Холод от её кожи проникает в мои вены, обращая их в лед. Её обычно блестящие черные волосы в крови, и я аккуратно пропускаю их через свои пальцы, зная, что она ненавидела быть растрепанной.
В её кулаке что-то зажато, я осторожно разжимаю её пальцы. Маленькая роза в форме серебряной медали падает на пол. Я знаю только одного человека в Блэк Сити с такой медалью. Себастьян. Я смотрю на её ушибы на бедрах, и к моему горлу подступает желчь, когда понимаю, что он сделал. Он однажды пытался сделать это и со мной. Я морщусь, как будто в меня всадили нож. Боль становится просто невыносимой.
Стюарт стоит у двери, не поднимая глаз, в то время как Элайджа сидит рядом со мной. Его рука находит мою. Его тепло медленно оттаивает лед в моих венах, в результате чего я возвращаюсь в жестокую реальность
— Нам нужно уходить, — говорит он.
У меня перехватывает горло от мысли, что придется оставить Полли здесь вот так.
— Мы должны её забрать, — шепчу я.
— Мы не можем её забрать с собой. Она привлечет слишком много внимания, — мягко отвечает он.
Разумеется, он прав.
— Но она останется здесь совсем одна, — говорю я.
— Её уже здесь нет, больше нет, — говорит он.
Не знаю, верю ли я в рай, но от мысли, что она окружена нашими потерянными любимыми, становится как-то легче отпустить её. Я осторожно укладываю её на пол. И шепчу своей сестре на ухо обещание.
— Готова? — спрашивает Элайджа.
Я пытаюсь встать, но тяжкая ноша горя давит мне на плечи. Элайджа обнимает меня за талию своей сильной рукой, тем самым взяв на себя часть моего бремени, и поднимает меня на ноги. Мы выходим в коридор и захлопываем дверь в камеру, как бы закрывая крышку гроба моей сестры.
— Что теперь? — спрашивает Стюарт.
— Теперь мы освободим тех детей из Транспортера, — говорю я.
Я шагаю по коридору, не дослушав их протесты. Я бушующий ад, подгоняемая гневом, и ничто не остановит меня сейчас. Пуриан Роуз убил мою сестру, и теперь я собираюсь заставить его заплатить за это, пора мятежникам устроить бунт, пока от Центрума не останется ничего, кроме горящих обломков у его ног. Это обещание я дала Полли.