Феникс
Шрифт:
— Мы о тебе думали… — попытался возразить Иран.
— Молчать! — резко перебила его предводительница. — Никаких оправданий я слушать не собираюсь. Вы виноваты. Каждый из вас. Не приведи вас Хаос ещё раз мне соврать или что-то скрыть — одними орами уже не отделаетесь! Лиас, — она порывисто развернулась к светлому эльфу, — можешь делать с этими самонадеянными остолопами, что захочешь, целую неделю — они не имеют права сопротивляться!
Ная бросила ещё один тяжёлый взгляд на свой застывший в положенной по законам дроу позе отряд и, рыкнув, ушла из пещеры.
Мужчины ещё ни разу не видели, чтобы она так на них злилась. Но раньше и причин для этого
Глава 24. Пламя
Лиас разбудил тёмных эльфов на рассвете.
— Какого демона, что случилось? — замычал Иран.
— Ничего, просто светлые эльфы встают вместе с солнцем, — оповестил его Лиас.
— И что? — не поняла Ная. — Мы-то причём?
— Ты же вчера сказала, что мужчины всю неделю будут со мной? — напомнил ей светлый эльф. — Я не знаю, что ты имела ввиду, но боюсь, что могу только предложить им немного пожить так, как живут светлые эльфы. Тебя я будить не хотел…
— А. Развлекайся, — усмехнулась предводительница, отвернувшись и накрывшись с головой.
— Светлые эльфы встают с солнцем! — лучезарно улыбаясь, повторил остальному отряду Лиас.
Сперва он не хотел пользоваться властью, которую ему внезапно вручила в руки Ная, но потом он подумал, что упустить такую возможность было бы глупо. Конечно, он не собирался вынуждать дроу делать что-то из ряда вон выходящее, но они заставили его жить по своим правилам и своему распорядку, так почему бы немного не показать им, что может быть и по-другому? Возможно, это сказалось бы положительно и на их характерах, но на это Лиас особо не рассчитывал.
Всю неделю мужчины, скрипя зубами, изучили традиционный уклад жизни светлых эльфов: спали ночью, вставали с первыми лучами солнца, ели почти одну траву с кореньями и злаками из Криндура, часами уединялись с природой, пытаясь почувствовать её ритм и дыхание, разговаривали исключительно вежливо, вели себя спокойно и высоконравственно, разучивали баллады о любви на светлом языке и выслушивали рассуждения о высших ценностях.
Ная, наблюдая за этим цирком, искренне веселились. Она даже хотела продлить наказание ещё на недельку, обосновав это тем, что воспитание мужчинам явно шло на пользу, но Иран упал перед ней на колени и с таким отчаянием взмолился прекратить эту невыносимую пытку, что женщина непроизвольно рассмеялась и уступила.
— Только, прошу, не рассказывай об этом позоре никому, — продолжал выть у её ног Иран, — если в Таэмране узнают, что нами командовал светлый эльф — засмеют же!
— А мне даже понравилось, — хохотнул светлый эльф.
— Если они ещё какую-нибудь дурь выкинут, я этих придурков опять тебе отдам, — пообещала ему предводительница под безнадежные стоны отряда.
— Ты же женщина, предводительница, — покачал головой Лиас, — как ты можешь столько сквернословить?
— Вот именно, я — предводительница. Неужели ты думаешь, что если я им скажу что-то вроде: «Думайте, пожалуйста, в следующий раз, к чему приведут ваши решения», они послушают? Фраза: «Заткнулись, полудурки, и приготовились отвечать за весь тот бред, который вашими стараниями произошёл», им куда понятнее. А один раз дать по невменяемой морде так вообще экономит час нотаций и лекций о хорошем поведении — последнее, кстати, абсолютно бесполезно, — фыркнула Ная.
— Но в твоём отряде мужчины, которых
— В моем отряде невменяемый упрямец, маниакальный торгаш, дурной развратник, хитрющий поганец, бессовестный скрытник сам-себе-на-уме, и Аэн — лоялист с языком в заднице. И всем этим бедламом управляет помешанная сумасбродка, ведущая их одним демонам известно куда, — неожиданно раздраженно дернула плечами женщина, видимо, вспомнив недавние разборки.
— А я и Седьмой тогда кто? — осторожно поинтересовался Лиас.
Ная замерла, её недовольство исчезло так же внезапно, как и появилось.
— Наивный праведник и святой безумец, — очень тихо ответила она.
Больше в этот день она ни с кем не говорила.
***
Спустившись с гор, Асин и Аэн взяли своих лошадей и порознь направились в Криндур. За полгода они неплохо освоились со светлым языком, поэтому особых проблем с людьми у них не возникло. Аэну предложил остановиться у себя в доме один из местных богачей, демонстрируя таким образом свою значимость и статус, позволяющие ему приглашать к себе даже светлых эльфов, и Аэн, решив, что это самый простой и беспроблемный вариант жизни в человеческом городе, согласился. С практикой трудностей у него тоже не было: к целителю шли все, кому не лень, потому что он не требовал платы за свою помощь, а брал только то, что ему предлагали. Однако даже так денег ему хватало на всё, потому что приходить с пустыми руками люди считали неправильным.
Асин же, прикинувшись собирателем легенд и сказания, за небольшую плату и обещание каждый вечер развлекать посетителей историями обосновался в местном трактире. Аэн иногда приходил, и с непроницаемым лицом слушал весь тот бред, который на ходу придумывал маг, поражаясь тому, как тому только удавалось столько и так правдоподобно врать. Но людям нравилось, и Асину даже платили. Целитель тоже подбрасывал ему несколько монет, чтобы было чем рассчитываться за комнату, и уходил, удостоверившись, что с ним всё было нормально.
В трактире собирались самые разные представители человеческой расы, поэтому он оказался прекрасным местом, чтобы слушать, читать мысли, память и вытаскивать всевозможную информацию. За две недели Асин узнал о людях столько, сколько в Таэмране, наверное, не знал никто: их быт, образ жизни, характеры, привычки, проблемы, желания, страхи, надежды, переменчивость настроений, их Богов и того, кого они называли Дьяволом. Последний понравился магу больше всего — утрированный срисованный с дроу образ проклятого, несущего страдания и Хаос, с которым стайка человеческих Богов-праведников постоянно сражалась и почему-то никогда не могла отстоять своё безраздельное право властвовать над своими смертными детьми. Асину было забавно наблюдать эту войну, бесконечно идущую внутри каждого человека, которого он здесь видел. «У нас хотя бы победитель определился», — смеясь про себя, думал тёмный эльф.
Шла уже третья неделя пребывания дроу в Криндуре, когда среди ночи неожиданно поднялся шум. В городе Асину приходилось следовать привычкам людей и бодрствовать в основном днем, поэтому он очень удивился, услышав из приоткрытого окна гомон и крики. Не понимая, что происходит, он вышел на улицу, намереваясь спросить у кого-нибудь, ради какого рогатого гоблина здесь все проснулись. Однако первый же увидевший его человек, бормоча какие-то свои молитвы, ткнул пальцем куда-то в сторону гор. Переведя взгляд туда, Асин замер. Его дыхание мгновенно стало очень поверхностный и неровным — больше спрашивать было не о чем.