Фенимор. Смертельная схватка
Шрифт:
Женщина достала из стола стеклянную баночку с пилюлями.
– Вот. Положи под язык. Если захочется спать, не сопротивляйся, так и должно быть.
Фенимор положил в рот таблетку и через минуту почувствовал, как расслабляются мышцы, и тянет в сон.
– Ну, что? Уже действует? Я отойду ненадолго, а ты отдохни.
Плотно закрыв за собой дверь, Надежда Петровна вышла из кабинета. Препарат оказался мощным. Фенимору казалось, что его тело повисло в воздухе и больше не поддаётся силе всемирного тяготения. Это было невероятно. Такого блаженного спокойствия Виктор не ощущал
Но крошечный уголок сознания ещё сопротивлялся лекарству. Это было место, в котором хранились выпавшие эпизоды его жизни. Фенимор точно знал, что до катастрофы у него была обычная, ничем не омраченная жизнь. Он закончил дома ремонт и копил деньги на заграничную поездку. Четко помнил, как со всей семьёй отмечал день рождения дочери. Затем воспоминания меркли, а вместо них появлялись неясные, не имеющие никакого смысла обрывки, а потом наступал полный провал. История Одиночки началась после катастрофы на больничной койке полевого госпиталя.
Виктор, в который раз напряг память, как делал это уже сотни раз. Безрезультатно. Он хотел отказаться от глупой затеи, когда промелькнула первая, до этого незнакомая мысль. Виктор удержал её и провалился в череду важных событий.
– Дорога. Вечер. Дождь. Я возвращаюсь с работы домой. По лобовому стеклу стекает вода. Поток встречных машин слепит глаза. Визг тормозов. Занос. Удар, тишина…
Фенимор вспомнил себя, лежащего на больничной койке. Голова забинтована, а на предплечье наложен гипс. Но в этот раз он был не один. Рядом сидела Ольга. Она гладила бесчувственные пальцы мужа и шептала: «Всё будет хорошо!» Двенадцатилетний Андрей и маленькая Даша находились с матерью рядом. Внезапно у Фенимора участился пульс. Он помнил, как в палату вбежал врач, и опять наступила тишина.
Прошло время, и Фенимор очнулся на той же койке. Звонил телефон. Это Ольга беспокоилась о его самочувствии. Она сообщала, что собирается в школу вместе с детьми, а к вечеру началось что-то страшное. Здание тряслось, лопались стекла. Осколки летали по комнате, сыпались искры замкнувшей проводки, а из коридора доносились испуганные человеческие голоса. Последней каплей стал отслоившийся пласт штукатурки, который медленно падал вниз…
Когда Фенимор пришёл в себя, вместо надвигающегося больничного потолка, над ним висело серое, задымленное небо. Вокруг стонали и звали на помощь люди. Повсюду, на носилках, на голой земле лежали человеческие тела. Слышался чей-то плач.
Над Фенимором склонилась женщина в белом халате. На её запачканном пылью лице виднелся свежий порез. Женщина что-то говорила, но Виктор не мог разобрать её слов. Позже он узнал, что из повреждённого землетрясением здания его вытащила заведующая хирургическим отделением Горшина Надежда Петровна.
Стукнула входная дверь, и Фенимор вернулся в действительность.
– Надежда Петровна, я вспомнил всё.
Он попытался повернуться и посмотреть спасительнице в глаза, но от слабости не смог оторвать голову от подушки.
– Да ты лежи, не вертись. Силы скоро вернутся.
Фенимор подождал ещё пару минут, затем медленно поднялся с кушетки. Теперь он чувствовал себя превосходно. Голова не болела, а энергии прибавилось в двойном размере. Казалось, что всё прояснилось, но вместо ответов воспоминания принесли с собой новые загадки.
– Надежда Петровна, я вспомнил, что в день катастрофы звонила Ольга! Она сказала, что собирается с детьми в школу. Вот почему под развалинами дома я никого не нашёл.
– Но ты уже не один раз бывал в школе. Спасатели не обнаружили там ни одного тела, – вздохнула его собеседница.
Ей было больно видеть, как бередит душу Виктор.
– Вот в этом и фокус.
Неожиданно Одиночка сощурил глаза.
– Надежда Петровна, а откуда у вас такой мощный препарат?
– Заходит к нам иногда один человек, меняет медикаменты на продукты. Среди предложенных им лекарств были и эти таблетки.
– Такой товар дороже золота. Не часто попадаются такие великодушные гости, – подумал вслух Фенимор. – Ну что же, мне пора.
Он подошел к спасительнице и обнял её. По щекам Надежды Петровны покатились слёзы.
– Береги себя.
Фенимор не любил долгих прощаний и поспешил закрыть за собой дверь.
События прошлой жизни нахлынули на него и взбаламутили душу. Раньше Фенимору казалось, что после автомобильной аварии он уснул, а затем проснулся в аду. Он не помнил, как очутился в больнице, не помнил землетрясения, за считанные часы превратившего город в руины. По разные стороны восприятия оказался прошлый, привычный для него мир, и хаос, царивший вокруг. Теперь он понимал, почему очнулся во дворе разрушенной катастрофой больницы.
Население палаточного городка росло и, вскоре, в нём не осталось свободных мест. Запасы еды, которые удалось вытащить из-под обломков больничной столовой, подошли к концу, а ближайшие продуктовые магазины опустошили местные жители. Можно было бы обследовать и более отдаленные районы, но из-за повторявшихся подземных толчков отходить от палаток далеко больные не решались. Погода стояла ужасная. Палатки не выдерживали напора ветра, и их приходилось ежедневно укреплять. Тогда ещё никто не догадывался, какого масштаба бедствие постигло мир, и никто не мог предположить, что ожидало человечество впереди.
В первые дни после катастрофы Фенимор попытался навести справки о семье. Но в образовавшемся хаосе мало кто мог ему помочь. У каждого были родные, о судьбе которых приходилось только догадываться. Шли дни. Несмотря на сложную обстановку и плохое питание, Фенимор набирался сил. Когда его раны зажили, и появилась возможность самостоятельно передвигаться, Виктор решил, что только немедленное возвращение домой ответит на мучивший его вопрос. Он готовился принять самое ужасное известие, но призрачная надежда обнаружить детей живыми не покидала его. Тоска и неведение с каждым днём всё сильнее сжимали сердце, и, покинув госпиталь, Фенимор отправился в свой первый путь по разрушенному городу.