Феномен Локотской республики. Альтернатива советской власти?

Жуков Дмитрий Александрович

Захват учреждений оккупантов, в том числе почты, телеграфа, отделения территориальной полиции, поручался охранной роте Никишина, несшей службу в окрестных селах. Накануне решено было заменить основные посты этой роты партизанами-нелегалами, живущими под видом мирных жителей в селах и деревнях, оставить в ней только верных людей, с тем чтобы беспрепятственно оттянуть ее к райцентру. Полевая рота Егорова должна была обеспечить «коридор» для связных, направляемых на встречу к партизанским «маякам». В случае, если бы нагрянула карательная экспедиция, тот же «коридор» использовать для отхода в лес партизан и подпольщиков. Мобильная группа Фандющенкова по принятому

плану изолирует или уничтожает командира полицейского полка Мозалева, вывешивает в райцентре красный флаг, возглавляет боевые действия трех батальонов, которые поворачивают оружие против оккупантов и в полном составе переходят на сторону партизан.

Военная секция тщательно готовила акцию: создала в каждом батальоне ядро волевых командиров, подготовила оружие, снаряжение, продовольствие. Людей ненадежных под разными предлогами перемещали, направляли в отдаленные деревни, выводили из игры.

Вся документация — пароли, карты, имена и адреса гестаповцев, изменников и предателей — была сосредоточена у Фандющенкова. Координация групп захвата возлагалась на члена подпольного штаба Михаила Суконцева.

Подготовительная работа велась также в оружейных мастерских, автогараже, на железнодорожной станции и в больнице. Начальник артиллерии полка Юрий Малахов при вступлении партизан в райцентр должен был передать им малокалиберные пушки, минометы и зенитные орудия. Члену подпольного штаба Степану Драгунову вменялось в обязанность заминировать грузовые и легковые автомашины, чтобы помешать бегству оккупантов или в случае вынужденного отхода лишить противника средств погони. Петр Тикунов и подобранные им надежные люди на станции попытаются вывести из строя вражеский бронепоезд. Медсестры Анна Борисова и Валентина Маржукова готовили для отправки в лес выздоравливающих, скрываемых в больнице под видом гражданских лиц, упаковывали перевязочные материалы и медикаменты, заготовленные заранее.

Вожаки подпольной организации понимали, что во всех случаях удержать на длительный срок Комаричи они не смогут. Красная армия была еще далеко. В Трубчевске сосредоточилась карательная экспедиция. Гитлеровцы будут драться, чтобы вновь захватить и восстановить движение на жизненно важной для них железнодорожной линии Льгов — Комаричи. Поэтому все участники восстания должны быть готовы влиться в партизанские отряды.

— Это будет наш подарок к юбилею 25-летия Великой Октябрьской революции, — сказал Павел Гаврилович. — Даже временный захват райцентра и красный флаг на самом большом здании бывшего раймага вселят надежду в скорое освобождение, воодушевят советских людей на новые подвиги, послужат примером для других районов Брянщины, где с нетерпением ждут восстановления власти Советов.

В случае каких-либо осложнений план «Переход» автоматически переносился на неделю вперед — в самый канун 25-й годовщины Великого Октября.

Связными к партизанскому командованию выделили Михаила Семенцова и Ивана Стефановского, подпольщиков верных и смелых, хорошо владеющих оружием. За их беспрепятственный проход через полицейские посты отвечал член подпольного штаба командир полевой роты Семен Егоров, бывший лейтенант Красной армии. Задача: договориться о дате и зоне перехода. Пароль для партизанских «Маяков», которые выйдут навстречу: «Наступает осень». Отзыв: «Скоро выпадет снег».

Оставшиеся в живых участники подполья и свидетели рассказали о необычайном подъеме, который царил в те дни в организации в ожидании октябрьских праздников. Но, увы! В назначенный срок связные не возвратились.

Незымаев, Фандющенков и Енюков были удручены. Предательство? Но с чьей стороны? Неужели врагам удалось раскрыть так глубоко законспирированную организацию и узнать о плане «Переход»? Может быть, партизанское командование имеет другие встречные предложения? Но где связные? Решили ждать до первых чисел ноября, когда ожидались связные — дублеры из другого, соседнего партизанского отряда.

В преддверии радостного дня мать Павла, Анна Ивановна, решила собрать небольшой праздничный ужин. Испекла блины, извлекла из погреба сметаны, соленые огурцы, капусту, поставила самовар.

За стол сели отец, мать, Павел, медсестра Аня Борисова и еще кто-то из близких. Павел был озабочен, рассеян, но старался бодриться, шутить.

— Сейчас я развеселю вас, — сказал он, доставая из кармана локотскую окружную газету «Голос народа». — Послушайте, о чем пишет редактор, посетивший Рейх по вызову пропагандистов доктора Геббельса. Статья называется «Жизнь русских в Германии». Читаю:

«…В Германии в настоящее время можно встретить и русских, и итальянцев, и испанцев, и португальцев, голландцев, бельгийцев, французов, норвежцев. Все они своим трудом помогают германской и союзным армиям, борющимся за счастливое будущее новой Европы… Русских можно в основном разделить на три группы: эмигрантов 1917–1918 годов, лиц, поехавших на работу в Германию в наши дни, и военнопленных. Их очень много. Все они работают и живут в хороших условиях и отдают все силы освобождению своего родного края…»

— Какая райская каторга! — воскликнул Гавриил Иванович. — Хотел бы я посмотреть своими глазами на наших земляков, отправленных в скотских вагонах в их трижды проклятый Рейх!

— Читаю далее, — продолжил Павел. — «…Русские, приехавшие в Германию и работающие в сельском хозяйстве, в разговорах просто не нахвалятся своей жизнью: труд посильный, выходные дни, квартиры удобные, кушают вдоволь и что хотят, одновременно прививают себе германскую культуру…»

— Чтобы познать их культуру, — вновь прервал сына Гавриил Иванович, — можно было этому писаке никуда не ехать. Наверное, он еще мало нагляделся на виселицы за окнами, на трупы расстрелянных и замученных в локотской и комаричской тюрьмах, на обездоленных вдов и сирот, на костры из книг, взорванные и сожженные клубы, библиотеки, музеи и церкви. Мерзость!

— Ладно, — сказал Павел. — Дальше читать не буду. Здесь еще написано, что советские военнопленные живут в германских лагерях, как в санаториях: чистые, светлые комнаты, белоснежные постели, спортивные упражнения, калорийное питание. Кругом врачи, заботливый уход…

— Ну что, смешно?

— Было бы смешно, если бы не было так грустно. Как псы на цепи брешут, — в сердцах сказала Анна Ивановна.

Неожиданно разговор был прерван резким стуком в дверь. Павел встал, посмотрел в окно и увидел фигуру знакомого полицая. Тот был в форме и с винтовкой.

— Да это Колька Блюденов! Какой леший притащил этого пьяного зверюгу в неурочный час?! Вероятно, есть раненые из полицейских и меня требуют в больницу. Но почему прислали именно этого типа?

В доме заволновались…

Павел вышел во двор. Ухмыляясь, полицай подтвердил, что доктора немедля вызывают.

— В больницу? — спросил он.

— Нет, в управу. Да поскорее, Павел Гаврилович, начальство ждать не любит.

— Хорошо, скоро приду. Иди!

— Нет, — заупрямился Блюденов, — приказано сопроводить лично и без проволочек.