Феномены

Горин Григорий Израилевич

Прохоров (усмехнувшись). Запасся!

Клягин. Чего?

Прохоров. Я говорю, много углядел-то… по разным углам.

Клягин (обиженно). Эх, Миша, ничего-то ты не понимаешь. Думаешь, я для чего сюда приезжал?

Прохоров. Ясно для чего – ГУМ обследовать!

Клягин. Глупость говоришь. Извини, конечно, Михаил. Примитивно рассуждаешь. У меня дальний прицел был. Я порядок хотел вокруг навести! Порядок! Ты верно вчера кричал:

Бога отменили, народ и распустился. С работы каждый тащит. Кругом – распущенность! Каждый болтает что хочет. А все почему? Некого бояться. Знают, что никто не видит, вот, стало быть, и бояться нечего!.. А я подумал: ну нет, голубчики, будет над вами всеми присмотр. Мой пронзительный взгляд! Недремлющее око мое!.. От него никому не спрятаться! Вот для какой цели великой, Миша, я начал через стенки смотреть!.. ГУМ, ЦУМ – это так, хобби. Побочная отрасль. А основное – порядок!.. Ох, мне бы справочку – я бы показал.

Прохоров. Хватит философию разводить!.. Без твоего порядка обойдемся… Собирайся!

Открывается дверь спальни. Появляется Иванов с чемоданчиком в руках.

Иванов. Ну что, дорогие соседи, будем прощаться, а?

Прохоров. Мы тоже уезжаем, товарищ Иванов.

Иванов. Да?.. А как же этот ваш конгресс… психоаналитиков – или как там его?

Прохоров. Отменяется!

Иванов. Ну, как говорится, и на том спасибо. Уже хорошо.

Прохоров. Чего же хорошего?

Иванов. Одной липой меньше. У меня теория такая: всякая несостоявшаяся липа – уже большая польза для страны. Я бы за некоторые сорвавшиеся прожекты людям премии давал бы, ей-богу! Вот, скажем, заложили у нас в городе предприятие, один фундамент заложили… А потом – р-раз, бросили! Их в газетах кроют, а я считаю – молодцы!.. Так бы мучились, строили, потом бы оно долго-долго государству убытки приносило, а так в самом зародыше пресеклось. Я это называю – экономический аборт. Очень полезная процедура.

Клягин. Интересные мысли у вас.

Иванов. А мысли – они всегда интересные, если это… мысли. Продукт ума, а не другого места. Вот так-то! Ну что? Будем прощаться? Или вместе поедем? У меня такси заказано.

Клягин. Вместе. Вот только уложусь.

Иванов. Ну, ну… Подождем. (Уселся на стул.)

Прохоров. Вообще-то, нам бы адресами поменяться.

Иванов. Зачем?

Прохоров. Переписываться можно. В гости друг к дружке ездить.

Иванов. Это необязательно… Встретимся еще как-нибудь. Как говорится, пересечемся…

Прохоров (чуть обиженно). Как хотите! Я в друзья не напрашиваюсь.

Иванов. Вы не обижайтесь, Михаил. Я ведь правду сказал. Не люблю этих пустых формальностей: адреса, в гости… Я вам не напишу, вы мне не напишете. Закрутимся! Это проверено. У меня лично – дел по горло! Целый день как белка в колесе… На дружбу времени не остается!

Клягин. Так ни с кем и не дружите, что ли?

Иванов.

Почему? Дружу… кое с кем. Но недолго. Вкратце! Раз в месяц, больше не получается. Заскочишь на часок, подружишь, и все – разбежались.

Стук в дверь. Входит Ларичев. Он, как всегда, пребывает в некотором нервозном возбуждении.

Ларичев (приветливо). Доброе утро, товарищи!

Клягин (недружелюбно). Гутен морген! (Защелкнул чемодан, затянул ремень.)

Ларичев (увидев Иванова). Вы товарищ Иванов?..

Тот молча кивнул.

Давайте знакомиться: Ларичев Олег Николаевич. Очень, очень приятно!

Иванов (равнодушно пожимая руку). Взаимно! (Клягину.) Вы готовы?

Клягин. Готов. (Взял чемодан в руки, авоськи.) Ну, трогаемся?

Ларичев (растерянно). Товарищ, извините, вы куда?

Клягин. Домой.

Ларичев. Как?

Клягин. Вы же сами просили: «Уезжайте, милые, уезжайте, я проезд в оба конца оплачу!» Вот мы и уезжаем. Так что можете смело бежать.

Ларичев. Куда бежать?

Клягин. На сто метров за одиннадцать секунд!

Ларичев (занервничал). Если это шутка, то сейчас она, извините, неуместна!

Клягин. Товарищ Ларичев, только прошу, без нервов! Если у вас опять приступ начнется и вы через окно будете уходить, то предупреждайте! Потому что мы тоже люди нервные и можем это неверно понять. (Пошел к двери.)

Ларичев (преградил путь). Товарищи! Как же так можно? Что за безответственность? Вас ждут люди. У вас в двенадцать ноль-ноль комиссия.

Прохоров. Вам-то что волноваться? Сами же говорили, что мы – жулики.

Ларичев. Ну хорошо… Ну мало ли что говорил… Извините, ради бога! Зачем обижаться?

Клягин. И с точки зрения физики, говорили, мол, все это невозможно!

Ларичев. Зачем цепляться за слова?.. Почему невозможно? Все возможно. На каждый довод есть антидовод на каждую теорию – антитеория!.. Идет спор! Одни считают – невозможно, другие – возможно!

Прохоров (усмехнувшись). Вы-то кто, «один» или «другой»? Или у вас просто: утро вечера мудренее?

Иванов. Да уж! Как говорится, товарищ принципиально беспринципен.

Ларичев. Ну при чем тут принципиальность?.. Все сложнее. Обстоятельства меняются… (Замялся.) Ладно. Скажу. Дело в том, что Елена Петровна заболела…

Прохоров (испуганно). Что с ней?