Фэнтези-2005
Шрифт:
— Прячемся, — повторил Сундаков. — Идут!
Послышались приближающиеся голоса, и в пещеру через дальний проход, соединявший залы Обители, проникли шестеро людей: трое парней в кожаных куртках, два монаха с мечами в руках и Дмитрий Храбров, тоже с мечом.
Он не помнил, с чего все началось. В таких случаях говорят: затмение нашло.
Сознание почти полностью перешло в подчинение воли меча, и лишь подсознание, опиравшееся на жизненно важные принципы — совесть, честь и справедливость, изредка вмешивалось в деятельность
Они вышли в зал с мечами, принадлежащими героям былин и мифов, где было значительно прохладнее, и в этот момент в проходе между стеной зала и скоплением столбов-ортов появился высокий небритый человек, в котором Дмитрий не сразу узнал Виталия Сундакова.
Команда Евхаристия остановилась.
Несколько секунд все молча смотрели на неожиданно возникшее препятствие.
Монах растолкал своих помощников, вышел вперед, растянул губы в хищной усмешке:
— Вот так сюрприз! Сам господин Сундаков нас встречает! Я чувствовал изменение пси-потенциалов, но считал, что это старик-волхв бродит поблизости, пытаясь помешать. Вас я никак не рассчитывал увидеть, герр Сундаков.
— Положите мечи на место, — негромко, но тяжело, будто камни ворочал, сказал путешественник, держа руки за спиной.
— Здрасте, я ваша тетя! — сделал шутовской реверанс Евхаристий. — Сейчас испугаюсь и брошусь выполнять приказ. Не лучше ли будет вам, господин экстремал, убраться с дороги подобру-поздорову? Обещаю, мы вас не тронем.
— Верните мечи на место! — тем же тоном повторил Сундаков, посмотрел на Дмитрия. — Дима, образумь его.
Храбров хотел ответить, что он бы рад, но снова сквозь голову пронесся сквознячок чужой воли, и Дмитрий проговорил не своим голосом:
— Уйди с дороги, учитель! Один ты ничего не сделаешь.
— Вот! — поднял палец Евхаристий с одобрением. — Правильный совет. Воспользуйтесь им, пока не поздно.
Из-за толстого столба в двадцати шагах вышел еще один человек, Олег Северцев, также держа руки за спиной.
— О! — с легким удивлением проговорил Евхаристий, переставая улыбаться. — Еще один искатель приключений объявился. Вы мастера на сюрпризы, господа экстремалы. Однако у меня нет времени на светские беседы. Прочь с дороги, иначе мы пройдем через ваши трупы!
— Попробуйте, — спокойно усмехнулся Сундаков, вынося из-за спины сверкнувший меч.
Северцев сделал то же самое.
Наступила короткая звонкая тишина.
Глаза Евхаристия сверкнули, губы снова растянулись в пренебрежительной и зловещей одновременно улыбке.
— Великолепно! Само провидение дает нам возможность протестировать мечи. Что ж, господа, вы сами этого захотели. Дмитрий, Кифа, уберите этих дураков с дороги! Вперед!
Дмитрий хотел возразить, бросить меч, но вместо этого поднял лезвие меча над головой, крикнул «Ура!» и бросился на Северцева. Глаза застлала красная пелена ярости…
Реальный бой на мечах — когда сражаются мастера фехтования — далек от зрелищности киношного и спортивного. Профессионалы не делают лишних движений, выпадов и хакающих ударов, способных развалить соперника надвое. Схватка мастеров больше напоминает странный танец намерений, в котором мечи если и встречаются, то редко, хотя при этом реально угрожают противнику каждым поворотом клинка и острия. Слегка такой бой напоминает поединок шпажистов: обманные движения, уклоны, шажок вперед, шажок назад, влево-вправо, и укол! Но лишь слегка. Меч тяжелее, не изгибается, как шпага, и гораздо опаснее. Поэтому реальная схватка на мечах менее зрелищна, хотя не менее смертельна. И длится недолго, не больше минуты, а то и укладывается в несколько секунд.
Монах, помощник Евхаристия, был неплохо обучен фехтованию на мечах, но профессионалом все же не был. Поэтому, наскочив на Сундакова, он не смог выстоять и десяти секунд. Сияющий — меч Руслана-витязя — лишь однажды коснулся плеча монаха, а когда тот вскрикнул и опустил руку, Виталий одним ударом выбил у него меч. Сверкнув драгоценным эфесом, Котравей, меч супруги индийского бога Шивы, улетел к центру зала.
— Отлично! — цокнул языком Евхаристий. — Вы прекрасный фехтовальщик, Сундаков! Тем приятнее будет вас убить! Попробуйте-ка справиться с Иезеком!
Он медленно приблизился к Виталию и вытянул вперед вдруг удлинившееся на полметра лезвие меча…
Дмитрий в это время сражался с Северцевым.
Силы обоих и знание приемов боя были примерно равны, поэтому все решала сила мечей. Но и здесь сложилось некое зыбкое равновесие. Чернобой, меч Чернаги-крестителя, не мог победить Боривой, меч Боривоя-витязя, и бой друзей затянулся. Клинки встречались нечасто, высекая искры, и при каждом столкновении мечи покрывались сеточкой молний: Чернобой — фиолетово-голубых, Сияющий — серебристых — и становились почти прозрачными.
Наконец Дмитрий, не принадлежащий себе, подпитываемый энергией черного меча, стал теснить Северцева. Острие меча вспороло куртку Олега на боку, затем оцарапало бедро. Еще два замаха, удар и…
— Дима! — взлетел под купол зала девичий крик. — Остановись!
Дмитрий замер, оглядываясь.
В проходе появилась Катя, бледная, с огромными потемневшими глазами, с пистолетом в опущенной руке.
— Прекрати!
Северцев, упавший на колено, оперся на меч, переводя дух.
— Убейте их! — взревел Евхаристий, отпрыгивая назад: он с трудом парировал удар, который вполне мог снести ему голову.
Не принимавшие участия в схватке парни в кожанах опомнились, открыли заполошный огонь из пистолетов, промахиваясь при каждом выстреле. И в это время сбоку от них возник капитан Мальцев. Он не сказал ни слова, он просто выстрелил трижды.
Стрельба прекратилась. Все трое кожаных подельников монаха получили по девятимиллиметровой пуле — кто в голову, кто в шею — и, выронив оружие, легли на пол пещеры, чтобы уже не встать. Капитан знал свое дело и стрелял наверняка.
В зале стало непривычно тихо, все действующие лица замерли.