Фэнтези или научная фантастика? (сборник)
Шрифт:
Люк помотал головой:
– Вторую… Если бы… Эх…
Свет едва пробивался сквозь занавешенные окна. Пол был гладким и чистым – ни единой пылинки, ни единой соломинки. Солому давно съели, а пыль и песок ежечасно выметает Ланина мать. У нее прямо психоз какой-то – водит и водит тряпкой по чистому полу…
– Надо поспать, – повторила Лана. – Всем нам…
Все мы, подумал Дым. Мы – все…
Чья-то ошибка. Чудесный дар – разум – доставшийся жвачному стаду.
Подпевающие на площади, копирующие одежду и прически, тупо ходящие друг за другом. Дорожащие мнением
Они сидели у самодельного очага – плечом к плечу.
Дым положил правую руку на плечи Люка, а левую – на плечи Ланы. Лана обняла мать, мать обняла сидящего рядом парня, и вот уже плотный круг молчаливых, полузнакомых, обнявшихся сидел перед самодельным очагом и смотрел в огонь.
«Лидер говорил: так сложилось, что мы не можем выжить друг без друга; это не проклятье и не благословение.
Лидер говорил: мы можем презирать друг друга… Мы неравны по отношению друг к другу, и никогда не были равными. Нас привязывают друг к другу наш страх, наш голод, наша глупость и наша любовь.
Мы – это то, что нас объединяет».
Близилась весна.
Кое-где на поле снег уже сошел, из проталин выползла, как солома из матраса, прошлогодняя бурая трава.
А под ней, если разворошить – зеленые побеги. Бледно-изумрудная новорожденная травка.
Дым шел через поле. Отвыкший от неба над головой, притерпевшийся к низким закопченным потолкам, он шел, преодолевая головокружение, и дышал полной грудью.
Ветер пропах волками. Дым мечтательно улыбался.
Он вспоминал Хозяина, с его непроницаемыми щитками поверх пристальных глаз. «Ты не поймешь», – говорил Хозяин и сочувственно качал тяжелой головой.
Я-то все прекрасно понимаю, молча отвечал Дым, продавливая пяткой оседающий серый снег. Я все понимаю, а если не умею сформулировать – что же… Может быть, я просто не считаю нужным. Зато ты -то, Хозяин, не поймешь меня наверняка.
Вы не ходите стадом? Ваше счастье. Но зато вам никогда не понять одной вещи… Впрочем, я уже зарекся объяснять. Все равно вокруг никого нет, кроме сырой равнины, сладкой травы в проталинах и приближающегося волчьего запаха.
А мне-то казалось – как только я выйду в поле, волки посыплются горохом. Их не так много, волков, им требуется время, чтобы найти добычу… Воистину – у страха глаза велики.
Облака были такие же серые, как снег. И в облаках тоже были проталины, только вместо робкой зелени из них проглядывала синь, а из одной дыры, разъехавшейся прямо посреди неба, вдруг брызнуло солнце. Дым зажмурился.
Вот так, Хозяин. Паси свои стада, стриги, собирай шерсть; через несколько поколений ты вполне можешь отправить их на бойню, они нисколько не огорчатся… Они пойдут покорно, чередой, как ходили всегда, и только за мгновение до смерти позволят себе испугаться…
Нет; Дым тряхнул головой, отгоняя лишние мысли.
Стадо обязано пастись? Под взглядом пастуха либо под взглядом волка? А это вы видели?
И Дым, рассмеявшись,
Небо не смутилось.
Может, мы и скоты, думал Дым, по щиколотку проваливаясь в талую воду. Может быть… Но нашу судьбу не тебе решать, Хозяин. И не волкам. Я понимаю, что тебе глубоко плевать на эти мои рассуждения, ты даже никогда о них не узнаешь… я надеюсь только, что ты удивишься, узнав о возрождении цивилизации. Нашей Цивилизации, потому что она возродится, Хозяин, ого, еще как…
Дым прищурился; показалось ему или нет, что на близком и лысом, неприкрытом травой горизонте показались серые тени?
Даже если сейчас показалось – волчий запах все ближе. Ветер северный, и Дым идет на север…
Он остановился. Перевел дух; все-таки он отвык от долгих прогулок, от быстрого шага. Все-таки он постарел, как-то сразу, рывком, это тем более удивительно, что еще несколько месяцев назад ему приходило в голову ухаживать за девушкой…
Сердце колотилось так, что прыгала грудь.
– Идите сюда, – сказал Дым. Набрал в грудь воздуха и крикнул так громко, как только мог:
– Эй, вы! Сюда!
Тишина. Шум ветра в ушах, да еще стук сердца.
– Эгей! Все сюда!
От напряжения перед глазами поплыли хвостатые искорки. Дым снова перевел дыхание. Опустился прямо на снег.
Сердце колотилось, разнося по крови изобретение Люка. Его дипломную работу – трижды очищенный, недоступный самому тонкому чутью препарат.
С каждой секундой кровь Дыма все больше превращалась в смертоносный коктейль. Сытые волки, ничего не подозревая, вернутся в свои логова и принесут смерть с собой; уже через три дня появятся первые трупы. Болезнь пройдет по степи, невидимым пожаром ворвется в леса, и только те из серых зверей, кто завтра же кинется бежать со всех ног, – только те, возможно, сумеют спастись…
Если они догадаются.
Проклятие стада на голову волка. Вот что это такое; проклятие смирных и мягких, не сумевших защитить себя ни самострелом, ни факелом.
– Так будет, – сказал Дым.
Потому что он мог только верить. Верить дипломной работе Люка, верить тому, что и Арти-Полевой не украл свое гениальное изобретение, потому что те, кто расписывает стены дома цветами, способны и на собственную идею…
И верить, что Лана и Люк останутся вместе. Не деталями простого механизма под названием «продолжение рода», не случайными знакомыми, не просто бредущими бок о бок…
Он прищурился.
С пологого холма навстречу ему неслись…
Он разглядел их сразу – и в мельчайших подробностях. Казалось, под брюхом самого крупного волка Дым мог бы пройти, не пригибаясь; ноги, из-под которых взлетали лохмотья талого снега, похожи были на покрытые шерстью колонны.
Смерть на смерть.
Как когда-то тушили степные пожары, пуская одну стену огня на другую…
Смерть неслась на Дыма, не подозревая, как близок ее собственный конец.
В последний момент он все-таки побежал – животный ужас взял свое. Он бежал, проваливаясь и спотыкаясь, и ему казалось, что он уходит.