Ференц Лист
Шрифт:
«В пятницу, 18 декабря 1835 года, в 10 часов вечера, родилась в Женеве, на rue Grande, 8, Бландина Рашель, внебрачная дочь Франсуа Листа, профессора музыки, двадцати четырех лет и одного месяца, родившегося в Райдинге в Венгрии, и Катарины Аделаиды Меран [M'eran], рантье, двадцати четырех лет, родившейся в Париже (имя, возраст и место рождения матери внебрачного ребенка сознательно изменены. — М. З.), не состоящих в браке и проживающих в Женеве. Лист свободно и охотно признал себя отцом ребенка и сделал соответствующее заявление в присутствии Пьера Этьена Вольфа, профессора музыки, двадцати пяти лет, и Жана Жайме Фази [Fazy], предпринимателя, тридцати шести лет, проживающего в Женеве.
Засвидетельствовано в Женеве, 21 декабря 1835 года, в 2 часа пополудни.
[Подписано]
Голай,
Лист был счастлив и горд. Новорожденной дочери он посвятил «Колокола Женевы», а позднее, в 1839 году, в качестве колыбельной для малышки написал свой первый романс «Ангел милый, златокудрый» («Златокудрый ангел мой»; Angiolin dal biondo crin) на стихи Чезаре Боччеллы[171].
К 1836 году относится эпизод жизни Листа, которому некоторые биографы придают, пожалуй, излишнее значение. Осенью 1835-го в Париж приехал с гастролями молодой пианист из Вены Сигизмунд Тальберг. Находясь в Женеве, Лист всё равно был в курсе всех важнейших событий культурной жизни французской столицы. После нескольких концертов Тальберга в Париже весной 1836 года признанный музыкальный авторитет директор Брюссельской консерватории Франсуа Жозеф Фетис[172] объявил его «гением, создавшим новую эпоху в фортепьянной музыке». Лист не мог остаться в стороне от составлявшего смысл его жизни музыкального искусства. Он писал матери: «Я хотел бы познакомиться с Тальбергом. Те его произведения, что попались мне на глаза, кажутся мне неплохими; славословия в газетах интересуют меня меньше»[173]. В апреле Лист поспешил в Париж, чтобы лично услышать «чудо-игру» Тальберга, однако опоздал — тот уже уехал в Вену.
Листу ничего не оставалось, как самому выступить перед парижской публикой. Он дал два концерта — в зале Плейель и в зале Эрар[174], — включив в программу сонату № 29 Бетховена, в те времена считавшуюся неисполнимой[175]. Концерты проходили в мае, а 12 июля, уже после его отъезда из Парижа, в «Ревю э газетт музикаль де Пари» была напечатана статья Берлиоза под лаконичным названием «Лист». Ее строки лучше всего подтверждали не только непрерывную эволюцию исполнительского мастерства музыканта, но и силу воздействия его могучего таланта: «Лист прошлых лет, которого мы все знали, несмотря на всё его тогдашнее превосходство, остался далеко позади за Листом настоящего времени. Этот сегодняшний Лист с необычайной быстротой поднялся на такую высоту, что тем, которые не слышали его теперь, можно смело сказать: вы не знаете Листа! <…> Это новая высшая школа фортепьянной игры»[176].
Казалось бы, после такой оценки коллеги-профессионала Листу можно не опасаться никакого соперничества. Но только лишь за свою славу переживал тогда Лист? Нет и еще раз нет! Учитывая натуру Листа, абсолютно чуждую зависти, в отношениях с Тальбергом имела место борьба не за «место под солнцем», но за будущее искусства в целом. Не степень виртуозности соперника волновала Листа, а принципиальный подход к задачам музыки. Налицо было соперничество не людей, а идей. Лист ничего не имел против Тальберга лично, более того, отдавал должное его таланту — но этот талант принципиально отличался от его идеалов. Угрозу именно своим творческим принципам, в правоту которых он верил безоговорочно, почувствовал Лист. Их «борьба»[177] (во всяком случае, со стороны Листа) была борьбой двух школ, двух направлений, а никак не двух соперников. Не случайно, выступая в Париже после Тальберга, Лист выбрал для своих концертов 29-ю сонату Бетховена — это был манифест новой листовской школы в противовес новой тальберговской.
Позднее, в начале 1837 года, в письме, адресованном Жорж Санд, Лист недвусмысленно высказался по этому поводу: «…правда всегда может и должна быть сказана… художник ни при каких обстоятельствах, даже по поводу самых незначительных вещей, не имеет права в угоду мудрому расчету личных интересов изменять своему убеждению»[178].
Но в ожидании настоящей «дуэли» Лист в конце мая возвратился в Женеву и всецело отдался творчеству: продолжил работу над «Альбомом путешественника», написал посвященную Мари д’Агу «Большую драматическую фантазию на темы из оперы „Гугеноты“ Мейербера» (Grande Fantaisie dramatique sur des th`emes de l’op'era «Les Huguenots», также известна под названием R'eminiscences des Huguenots), начал переложения для фортепьяно симфонии Берлиоза «Гарольд в Италии» и его увертюры «Король Лир».
От музыки его отвлекали лишь частые прогулки в горы вместе с Мари. В августе их идиллическое уединение было нарушено приездом Жорж Санд, которую оба уже давно усиленно приглашали посетить Женеву. Вместе с ней приехали ее сын Морис и дочь Соланж.
С Жорж Санд, детьми, Мари и женевским другом Адольфом Пикте[179] Лист совершил увлекательную экскурсию в Шамони у подножия горы Монблан, впечатления от которой Пикте оставил в своей книге «Путешествие в Шамони» (Une course `a Chamounix, 1838), a Жорж Санд — в «Письмах путешественника» (Lettres d’un Voyageur, 1837).
По возвращении на улицу Табазан Лист представил друзьям недавно сочиненное «Фантастическое рондо на испанскую тему („Контрабандист“)» (Rondeau fantastique sur un th`eme espagnol (El contrabandista), вдохновленное песней Мануэля Гарсиа[180]. Эта музыка настолько захватила Жорж Санд (которой Лист и посвятил ее), что та написала лирическую сказку «Контрабандист». Первый в истории искусства пример «обратной связи музыки и литературы», когда не музыка рождается под воздействием литературного произведения, а литература вдохновляется музыкой!
В конце сентября Жорж Санд покинула Женеву. «Каникулы в Шамони» завершились…
А 16 октября[181] и Лист приехал в Париж и вместе с Мари д’Агу остановился в фешенебельном «Отель де Франс» (H^otel de France) на улице Лафит (rue Lafitte), дом 23. Он выполнил данное Берлиозу обещание принять участие в устраиваемом им большом концерте 18 декабря. Успех этого концерта укрепил общественное положение Листа и заставил умолкнуть многих «ревнителей морали», продолжавших подвергать остракизму Мари д’Агу.
Лист с удовлетворением вернулся «на передовую» культурной жизни Парижа, тем более что вскоре ему вновь пришлось доказывать правоту своих идей в «борьбе с Тальбергом». Парижская публика разделилась на «листианцев» и «тальбергианцев». В ожидании новых гастролей Тальберга во французской столице страсти стали накаляться.
Лист начал с публикации 8 января 1837 года в «Ревю э газетт музикаль де Пари» статьи «О сочинениях Тальберга оп. 22, 15 и 19»[182], где максимально четко отстаивал свою позицию относительно будущих путей развития фортепьянной музыки. Статья отличалась резким, безапелляционным тоном. На Листа посыпались упреки в профессиональной зависти к конкуренту, в сведении счетов, он остался непонятым и был вынужден оправдываться. Он писал Жорж Санд: «…Я меньше чем когда-либо имел в виду побороть или принизить общественное мнение. Я был далек от того, чтобы решиться на подобную дерзость, но считал себя вправе сказать, что если это новая школа, то я к такой новой школе не принадлежу, что если господин Тальберг избрал это новое направление, то я не чувствую призвания идти по тому же пути, и, наконец, что я в его идеях не мог открыть никаких зародышей будущего, над развитием которых должно было бы трудиться другим. Всё, что я высказал, — я высказал с сожалением и как бы вынужденный к этому публикой, поставившей себе задачу противопоставить нас друг другу подобно двум бегунам, состязающимся на одной и той же арене ради одного и того же приза!»[183]
Доказывая свою правоту на практике, Лист пытался воспитывать вкусы публики. Он провел несколько вечеров камерной музыки (первый состоялся 18 января) с целью пропаганды творчества Бетховена, на которых совместно со своим другом скрипачом Кристианом Ураном и виолончелистом Александром Баттой[184] исполнил несколько бетховенских трио, а также почти все скрипичные и виолончельные сонаты Бетховена.
Двенадцатого февраля в «Ревю э газетт музикаль де Пари» Лист опубликовал первый фрагмент одного из своих основополагающих литературных произведений, известного как «Письма бакалавра музыки» (Lettres d’un bachelier `es musique)[185]. Книга, впоследствии получившая название «Путевые письма бакалавра музыки», представляет собой цикл из двенадцати писем (последнее было напечатано 24 октября 1839 года) различным адресатам, среди которых Жорж Санд, Адольф Пикте, Морис Шлезингер[186], Генрих Гейне, Гектор Берлиоз и др. В «Письмах» наглядно раскрываются эстетические принципы Листа.