Фернандо Магеллан. Книга 2
Шрифт:
– Чепуха! – закричал шурин. – Посмотрим, не пропадет ли это золото?
Он снял с пальца перстень с изумрудом, талисманом капитанов с древнейших времен, зажал камень в пальцах, принялся полоскать дужку в кислоте. Между тем, песчинки совсем растворились, а перстень не таял.
– У вас хорошее золото! – похвалил Моралес.
– Возьми, проверь монету! – Фернандо подал шурину реал. – Не обожги пальцы!
Дуарте не обратил на него внимания, упрямо совал перстень в кислоту. Наконец, он понял ошибку. Зло взглянув на юнгу, со страхом отскочившего к двери, вытащил перстень из склянки, отер полой куртки, мгновенно
– Сеньор штурман с «Виктории» просит разрешения переговорить наедине с капитан-генералом по неотложному делу, – доложил Энрике.
– Я могу идти? – осведомился Моралес, укладывая пузырьки в ящик.
– Благодарю вас, вы нам очень помогли, – с сожалением произнес Магеллан. Он дождался, когда врач вышел, и подозвал слугу— Что надо Соломону?
– Он просил наедине, – напомнил Энрике.
– Говори! – устало велел командующий. – Зачем скрывать от капитана дела на корабле?
– У него важное сообщение о золоте, – шепнул раб на ухо хозяину, но Дуарте прочитал по губам.
– Xa-xa! – засмеялся шурин. – Еще один кладоискатель! Держу пари, он ни о чем не догадывается! Вот сволочь! Захотел обойти меня!
– Зови! – повеселел Фернандо.
В дверь вкрадчиво постучали.
– Войдите! – громко позволил адмирал.
В узкую щель пролезла задница в желтых штанах, спешно прикрыла дверь. Штурман выпрямился, обернулся, обомлел от вида капитана.
– Я… Я… – залепетал Соломон. – Я хотел сообщить дополнительные сведения о золоте, – нашелся сицилиец.
– Похвально, – заметил адмирал. – Однако вы опоздали, рудники будут принадлежать Барбосе. – Шурин вальяжно развалился в кресле. – Я уступаю ему право собственности.
– Неужели? – удивился штурман.
– Чего тебе надо? – грубо оборвал Дуарте.
– Мне указали точное место, – приуныл сицилиец.
– Родник у камней?
– Совершенно верно, сеньор капитан, – подобострастно кивнул штурман. – Я опасался, что матросы обманут вас.
– Молодец! – угрожающе рявкнул Дуарте, но вдруг смягчился, взглянул на обманку и милостиво сказал: – Пожалуй, тебя нужно наградить. Забирай все это золото. Через месяц у меня будет полный трюм чистейшего песка!
– Вы так щедры! – засиял Соломон, схватил тряпку, попятился к двери. – Господь не забудет ваш добрый поступок! – и, не ожидая дальнейших слов, выскочил из каюты.
Родственники захохотали.
Утро следующего дня выдалось солнечным, с теплым ровным северным ветром, гнавшим к берегу мелкие частые волны. Боцман «Виктории» Мигель де Родос выстроил команду у грот-мачты, рядом отдельно встали офицеры. Капитан в нарядном кафтане вышел из каюты со свитком в руках, поздоровался с моряками, приказал привести провинившегося. Двое вооруженных солдат в ржавых доспехах выволокли из трюма закованного в цепи юнгу, загнали на деревянную раму вентиляционного люка у мачты. Охрана вытянулась по бокам.
– Внимание! – крикнул боцман, свирепо глядя на застывшую команду— Слушай приказ капитана!
Барбоса развернул свиток, прочитал громким голосом, что за попытку обмануть командира, стремление утаить найденное золото, оказавшееся фальшивым, юнга Хуан де Сибулета из Баракальдо, пятнадцати лет от роду, приговаривается к наказанию плетью. Плававшие на рыбалку матросы нанесут ему сорок ударов, по десять каждый, чтобы впредь никто не лгал офицерам. Капитан предложил парню сказать слово в свою защиту, чтобы смягчить приговор или добиться его отмены.
Перепуганный юнга молчал, дрожал, ничего не отвечал.
– Раздеться! – велел Барбоса.
С парня стянули рубашку, надели на руки петлю, вздернули вверх на тросе. Ноги за ступни прочно привязали к поперечине. По команде боцмана ряды расступились, к фалрепу вышли товарищи Сибулеты. Мигель де Родос вынул из кожаного футляра плеть с красной рукоятью и девятью хвостами с вплетенными свинчатками на концах, протянул Филиппе. Тот вздрогнул, заколебался, но взял девятихвостку.
– Будешь плохо пороть – растянем рядом! – боцман подтолкнул матроса к парню.
– Прости, Хуан, – слезливо пролепетал Филиппе, поднимая руку. Свистнула плеть, впилась в тело подростка. Он рванулся изо всех сил, обмяк.
– Сильнее! – пригрозил Мигель.
Не услышав крика, Филиппе успокоился и с плеча резанул юнгу. Посыпались хлесткие мерные удары. Парень мотался на веревке и только тяжело вздыхал.
На втором десятке порвалась кожа, выступила кровь. Струйки потекли по спине в штаны. Сибулета дико застонал, широко раскрыл рот, уперся глазами в капитана. На третьем десятке голова начала болтаться в стороны, он потерял сознание. По праву доктора, жалостливый Моралес прекратил истязание. Окровавленное тело отнесли в лазарет.
– А ведь они знали о золоте! – выкрикнул кто-то из толпы в спину капитана.
Ссутулившись, втянув голову в плечи, Барбоса поспешно ушел в каюту. Опасаясь волнений, боцман погнал команду для работ на берег. Решетку убрали на место, палубу омыли водой, натерли пемзой. Но еще долго в ушах моряков звучали крики юнги.
Глава VII
Поход Серрана
Неожиданный северный ветер принес потепление, звал за собой флотилию на юг. Адмирал велел срочно подготовить к выходу из бухты «Сант-Яго», разработал совместно с Серраном план разведывательной экспедиции. Цель заключалась в отыскании прохода в Южное море, исследовании береговой линии, выборе более удобной стоянки кораблей. «Сант-Яго» – самое маневренное мелкосидящее судно, водоизмещением в 75 регистрационных тонн – лучше других кораблей подходило для опасной лавировки среди камней и мелей незнакомого берега. Хорошо оснащенный корабль, с тридцатью восьмью матросами и офицерами, под грохот прощального салюта в конце апреля покинул Сан-Хулиан.
С левого борта ослепительно светило бесцветное солнце, по-зимнему безразличное и неласковое. Оно было неспособно растопить плавающие ноздреватые льдины с зеленовато-голубыми переливами дешевого венецианского стекла. Стальная блестящая вода лизала сахарные глыбы, с шумом ударялась в рассыпающиеся подтаявшие края, шлифовала их, накрывала волной. Снежные чайки с криком кружились над отмелями в пустынном небе, разросшемся во всю ширь Атлантики. Бледно-синеватое, с размытыми серыми облаками, оно пахло морской свежестью, без примеси дыма и земли.