Шрифт:
Глава первая. Мамзель
— Раздевайся, красавица! Долго я тебя еще уговаривать буду? — послышался раздраженный мужской голос. — Я что? Вечность буду ждать, пока ты снимешь с себя платье? Двери закройте, чтобы не убежала!
Темноволосый красавец обернулся, бросив взгляд в самый дальний угол комнаты. Его синие глаза сощурились. Рука тут же потянулась к бокалу.
— Вот сразу знала, что соблазнять собралися, растудыть вас тудыть! Вы не посмеете! Вы ентот, как его жентельмен, коза вас в трещину! То шо я служанка, еще не значится, шо я буду платюшко
Грязная девушка со спутанными волосами стояла и переминалась с ноги на ногу. Волосы, никогда не видевшие мыла, напоминали гнездо, в котором не хотел бы отложить свои яйца ни один приличный дятел. Даже самый голодный и непритязательный.
— И не соблазняйте! Даже не пытайтеся! — шмыгнул нос.
— Платье, говорю, снимай! — снова послышался раздраженный приказ, пока грязные босые ноги переминались в углу роскошной комнаты.
— Не сыму! Сначала жонитесь! — обиделась девушка, прижимая разорванное платье к груди. — И не просите! Вы, конешна, жентельмен знатный, а кто я такая? Простая девка! Мне еще замуж выходить, ядрена мышь! Как же я без енотой, как его… Ну вы — мужик, вы знаете! Выходить буду? Шо я мужу покажу? Кукиш с маслом? Мне же ее на свадьбе показывать надобно!
— Кого? — удивился красивый высокий мужчина, нервно расхаживая по комнате в дорогом халате. На столике стоял бокал, который он с выдохом опрокинул в себя залпом.
— Ну эту! Девственницу! — вспомнила слово оборванка, глядя подозрительно из-за шторки грязных волос. — Я же ее всей свадьбе показать должна! Так шо платье не сыму! И не просите!
— Мне плевать на твое «замуж»! И на твою девственность! — послышался раздраженный голос красавца. К грязным обноскам, которые когда-то были платьем потянулась рука. — Снимай быстро! Я кому говорю!
— И не подумаю! Могете силой содрать!! — шмыгнул грязный нос, а грязная девушка в углу засопела. — Коли так, то визжать буду! Громко! Шоб все знали!
— И кто тебя здесь услышит? — синие глаза красавца обвели роскошную комнату.
— Ваша … ента, как ее… сохвесть, будь она не ладна! — вякнула девица, утирая нос и выпячивая обиженную потрескавшуюся губу.
— О, поверьте, она ослепла и оглохла, — рассмеялся красавец. И тут же стал серьезным. Его глаза сверкнули. — Снимайте! Живо! Или я зову слуг! У вас есть время подумать, но я считаю до трех! Раз… Два… Я деньги проигрываю!
«К дьяволу этого Бенджамина Беранже! К дьяволу эти деньги! К дьяволу этот глупый спор!», — думал в этот момент красавец, швыряя бокал в камин.
— Вы сами его затеяли, сэр Венциан, — послышался воробьиный голосок. В комнату с подносом вошла старенькая женщина. Ее белые манжеты сверкали идеальной белизной. На голове был начес, сколотый шпильками, а на ногах черные, блестящие туфли.
— Мисс Миракл, я прошу вас! Не лезьте не в свое дело! — раздраженно отмахнулся молодой красавец, нервно расхаживая по комнате. — Три!
— Иииии! — послышался оглушающий визг на все поместье. Даже окна зазвенели. И ложечки в чашках с чаем. — Ииииии!
— Подождем,
— Рано или поздно мы все там будем, — вздохнула няня, пытаясь перекричать дикий визг. — Юная леди! Снимите свое грязное платье! И пройдемте в …
— Иииииии! — визжал отчаянный голос в углу. — Насилуют! Грабят! Ииииии!
Шла уже третья минута, а ничего не менялось. Старинные часы над камином показывали без пяти шесть.
В этот погожий день ничего не предвещало неприятностей. Авильонское солнце тусклым светом освежало огромное поместье, по дорожке которого мчался запыхавшийся джентльмен. Он был склонен к полноте и драматизму, поэтому для убедительности размахивал бумагами.
— Венциан! Я женюсь! — чуть не растянулся он на ступеньках и тут же одернул слугу. — Где хозяин?
— Он в саду, господин Беранже! — кивнул старый дворецкий. — В беседке!
— Венциан! Я женюсь! — развернулся неуклюжий джентльмен, бросаясь в сторону беседки. Он кое-как добежал, запыхавшись до вскочившего друга. — Только я еще точно не выбрал на ком! Но вот список невест, который мне прислали! Но есть одна…
Светлые, кудрявые волосы Беранже даже в тусклом свете отливали золотом. На нем был светлый камзол и нежно-голубой нашейный платок. Он сжимал подмышкой трость и перчатки.
— И с чего это, мой друг, Бенджамин, ты решил жениться? — спросил его тот, кто сидел в беседке, вытянув ноги. — Бросьте, это гиблое дело! Лучше заведите себе собаку. По крайней мере, в свете она не будет никому строить глазки. И вы никогда не застукаете ее в постели с любовником!
— Ты не понимаешь, Венциан, — все еще тяжело дышал Бенджамин, плюхаясь на лавку рядом. — Она… Она такая… Ну прямо… Такая… У нее такой… Ну ты понял… Я смотрю на нее и… Но есть вторая… Во смотришь на нее и … Ну там все при ней…
— После такого точно описания, я, чувствую, как узнаю красавицу из тысячи! — насмешливо заметил Венциан, допивая чай.
Со стороны они напоминали хищного ястреба и холеного белого голубя, усевшихся на одну ветку.
— Дай сюда! — выдернул карточки невест из пухлых ручек Венциан. — Графиня … Ой, нет! У этой мадемуазель абсолютно нет ни слуха ни голоса! Но она очень любит играть на рояле! Однажды вас найдут повешенным в своем кабинете. Без предсмертной записки! На поясе от халата! Мне кажется, что ее нарочно учили так играть и прививали любовь к музыке, чтобы она вышла замуж минимум раза три!
— Но она… — возразил сэр Беранже, глядя круглыми голубыми глазами на друга.
— Вы просто не слышали, как она играет! Когда они были у нас в гостях, мне пришлось просить мисс Миракл сломать рояль, пока красавица не добралась до него, — небрежно отбросил карточку Венциан.
— Но за нее дают хорошее приданое! — возразил Бенджамин Беранже, обиженно глядя на то, как карточка повисла на роскошном розовом кусте.
— Дальше… Маркиза де Мерье…Она родилась уже ревнивой старой девой, которая выгрызает взглядом женихов из любой пары. Шаг вправо — измена. Шаг влево — измена. Прыжок на месте — попытка переродиться, чтобы изменять! — рассмеялся Венциан, снисходительно глядя на озадаченного друга.