Фея Лоан
Шрифт:
– Совсем?
– Совсем. Тайга, мил человек. Здеся веками плутать можно и ни с кем не встретится, - заверил Прохорыч.
– Вы сами откуда? Не с Хатанги случайно?
– спросил Семен.
– Нет, я вообще из Сургута. А что?
– Лицо знакомое. Бывает, - солгал мужчина.
– Как же вас с Сургута сюда занесло?
– спросил Илья.
– Извините, но может, чаем напоите, я вам и расскажу.
– Замерзли?
– Да, - заверили мужчины, но веры им не было. Лица слишком каменные и взгляды острые, жесткие, чтобы поверить, что такие субъекты что-то вообще испытывают. И на макушках их лысых инея не наблюдалось.
Илья с Семеном переглянулись: не пустить - подозрение посеять, пустить - Фея может выйти.
Комогорцев на Прохорыча кивнул:
– Он хозяин. Разрешит - милости просим, нет, извиняйте братки.
– А мне че?
– пожал плечами.
– Коль шуметь да егозить не станете, да ничего не стяните, проходьте.
– Нам чужого не надо, отец.
– Ну, смотри, а то ж казенное имущество, а мне в ответе быть. Больно надо.
– Понятно, - прогудели мужчины.
– Пошли, - кивнул им Семен и на Ивана упреждающе зыркнул: присмотри, если что, чтобы Фея попалась им на глаза.
Сомнений у Колмогорцева не осталось - братва это, те упыри, что девочку на порошок посадили. Рыщут как волки, и повадки один в один - хищники.
Нет, ребятки. Ищите другую игрушку себе, а Фею я вам не отдам. Зубами загрызу, только суньтесь.
Гостей на кухню пригласили.
Мужчины зорко и слишком пристально оглядели жилище, прошли на кухню, сели за стол в ряд. Напротив Семен с Ильей пристроились, Иван у входа встал, плечом косяк подпер, поглядывая и на заезжих и в сторону лестницы.
– Далеко же вас занесло, - прогудел Прохорыч, разлив по железным кружкам кипяток гостям.
– Мы почитайте, до весны никого не видим.
– Поблизости есть кто-нибудь еще?
– Километрах в пятидесяти Эхту с семьей останавливается. Но и то, под Новый год. Место там для эвенка святое, вот он кажный год туда и приходит.
– Эхту?
– Эвенк. С семьей. Жена детей четверо и олени, понятно.
– И все?
– Еще медведи иногда бродят. Белки скачут и зайцы, - с усмешкой бросил Семен. А у самого в груди сердце колотится, выпрыгнуть хочет. Понимает Колмогорцев - соперник перед ним, матерый волчара, которому и, пожалуй, только динозавры не по зубам. А так легко любого перемелет, сомнет. Туз денежный - одни часики на полсотни тонн зелени тянут. Тертый, зараза: чай пьет, а сам так глазами и стреляет, ввинчивает взгляд в лица, как штопор, до самого донышка просвечивает как рентген. Вот и такому Фея в душу запала. Ищет. И не просто будет искать - землю рыть начнет. Знает Семен таких - пока не остановишь - не уймутся.
"Не получишь ты ее. Моя девочка, моя. Других лялек наркотой трави, с другими играйся, а Фею не отдам", - думал и представлял что сейчас она в постели лежит, нагая, его ждет, податливая, горячая, неласканная. Его.
Конечно, он не туз, и волчара из него бутафорский. Глотки грызть за место под солнцем не умеет, и учиться не хочет. Скучно и противно. Но в шестерках сроду не ходил, и сусликом не обзывался, в стойку на задние лапки перед всяким зверьем не вставал и не встанет. А деньжат Фею обеспечить хватит, скопил неслабо за пять лет. И сил защитить ее хватит, и терпения от грязных привычек отучить, к себе приручить.
– Говорят, метеорит здесь упал.
– Кто говорит? Лиса на хвосте принесла?
– криво усмехнулся Илья.
– По сводкам передали.
– Метеоцентра?
– фыркнул Иван.
– Значит, не видели, не слышали?
– прищурился Арчи.
– У нас даже радио не работает. Помехи сплошные.
– Тяжело, - головой качнул.
– Нормально. Мы привыкли.
– До весны здесь сидите?
– Угу.
– Хорошо хоть платят?
– Это смотря сколько и какого меха сдадим. Так как же вы дочку потеряли?
– Поссорились малость. Я был не прав, она взбрыкнула. Рядовая ситуация.
– Я б не сказал, - протянул Прохорыч.
– Тайга кругом, мил человек, головой думать надо.
– Н-да, - потер лысину, поморщившись.
– Значит, не видели дочь? На охоту когда ходили тоже ничего странного не приметили?
– Ты первая странность за два месяца, - заверил Илья.
Арчи усмехнулся.
– Смысл нам скрывать? Знали бы что, сказали. Дите по тайге одно бродит - не шутка, - проворчал старик.
– У меня сын так сгинул. Ушел с друзьями на рыбалку и отстал. Все. До сих пор, где косточки его не знаю.
– Бывает, натыкаешься на трупы, - подтвердил Илья.
– Обычно беглые с зон да те, кто золотишком промышляет для себя. Идут группами по два-три человека, а чаще и вовсе по одному прут. Здесь и остаются. В тайге одному не выжить.
Арчи головой покивал, изобразив горестные раздумья, и поднялся:
– Ну, пойдем. Спасибо за чай, отогрелись.
– Куда вы теперь? Дальше никого.
– Вернемся, пожалуй.
– Ну, дело ваше.
Гостей всем составом провожать высыпали во двор. Поулыбались друг другу да жесткими настороженными взглядами обменялись, на том и простились.
Снегоходы понеслись на запад. Промысловики во дворе остались.
– Не батя он ей, - протянул Иван, поглядывая на снежную пыль, что лишь и осталась после незваных гостей.
– Это и ежу понятно, - кивнул Илья.
– Но влетели крупно. Ребятки-то жесткие. Таким шею свернуть, что высморкаться. Узнают, что мы им солгали - порешат.
– Жалеешь?
– спросил Семен.
– Нет. Не друзья они ей и не родственники, даже в седьмом колени близко никто не пробегал. Раз так - нечего им здесь делать, и про Фею знать не зачем. С хорошим да за хорошим отморозки не ходят.
– Точно, - подтвердил Иван.
– Только вопрос возникает: почему они тогда Фею ищут? Личный интерес?
– Более чем.
– В смысле?
– Татуировки видел? И черепа лысые. Прямо братья.
– Секта какая-нибудь? Я слышал в некоторых сектах очень жесткие порядки. Видно поэтому Фея от них и рванула. Хотели много, - прищурился недобро в сторону исчезнувших с горизонта "братьев".