Фея

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Всегда я чувствовал в жизни невидимую черту и всегда знал, что мне не дано ее переступить, если только со смертью я, быть может, переступлю ее и увижу свое Бессмертие.

Люди?! Что я о них могу сказать?! Люди всегда были

Начну с того, что я ни во что не верил, жил весьма посредственной и однообразной жизнью. И еще мои родители очень страдали из-за меня и поэтому приложили все силы, чтобы я поступил хоть в какой-то университет. Все, кто поступил в него, были по-своему счастливы, ибо им казалось, что они сразу же поумнели и стали даже ощущать какое-то превосходство над остальными, но все было пустое. Я видел и чувствовал это благодаря метафизике, науке поглощения всей безумной Вселенной.

Я был фанатом, я никого не любил, если только своих родителей, и то была чисто младенческая любовь. Я с детства любил сидеть взаперти и предаться самым различным мечтам, может, поэтому у меня не было друзей. И я никому не доверял, поскольку в реальности мое воображение мертвело, а люди, – они все только опошляли! Они не умели любить друг друга, и поэтому лицемерили.

Также мои родители, которым было в общем-то наплевать на меня, лишь бы только я получил высшее, а посему необходимое образование! Кроме этого, они устали скрывать от меня свои естественные желания, мать устала оправдываться передо мной за свои поздние возвращения домой после любовных демаршей, отец устал напиваться тайком от меня и прятать свое горькое разочарование в этой жизни. Правда, очень часто они сидели тихо у телевизора и наслаждались тем, что забывали друг о друге, как и обо мне.

Временами мне казалось, что наша тусклая жизнь уже заранее была предопределена не Богом, а дьяволом.

Недаром же во все времена люди так боялись собственного небытия, что готовы были поверить в любого доброго и всепрощающего Бога. Впрочем, по настоящему они даже не верили, а только притворялись. Мать стала креститься перед сном лишь после того, как отец подарил ей большой крест с цепочкой.

Он любил делать нам с матерью неожиданно дорогие подарки, особенно после своих пьяных терзаний, когда он бегал за матерью по квартире в одних трусах, переворачивал и колотил всю подряд мебель и кричал ей о том, что он уже третий раз видел ее в обнимку с другим мужчиной. Вообще, мне очень было грустно осознавать, что я сын пусть и состоятельно, но алкоголика и, увы, всегда безработной шлюхи. Однако родителей не выбирают! Это они сделали меня, и уже за одно это я им очень благодарен.

Моя учеба скорее напоминала собою послушание, все остальное, включая контрольные, семинары и сдачу экзаменов я воспринимал как детскую игру.

Из-за отсутствия друзей я тренировал память и любовался собственным разумом, хотя на самом деле я восхищался всего лишь чужим опытом, который по душевной простоте просто брал себе на веру. Увы, это потом до меня дошло, что все знания горят как спички на ветру, а настоящее бродит по неизреченно-огромному кругу тайной, а все люди – скоты и поэтому никак не могут из своей жизни сотворить хоть какое-то чудо!

И все-таки с тех пор, как я ударился об религию, как запнулся о философию и провалился в метафизику, с тех пор, как моя мысль стала создавать из всех религий и человеческих постижений стройную систему, я уже едва мог оставаться один и сходить просто так с ума, с помощью того же несчастного Гераклита, чьи фразы я штудировал ночами, и вдруг наткнулся на «многознание уму не научает», я вдруг почувствовал себя таким одиноким, что даже расплакался.

Мои родители сняли по своей доброте для меня отдельную квартиру в старом трехэтажном доме на окраине этого города, чтобы другие студенты не спаивали и не совращали меня, а сами со спокойной совестью отбыли домой. А я остался надувать себя мыльными книгами, которые все чаще заменяли мен людей. Кстати, в Древней Греции руководства по риторике так и назывались надувательствами.

«Эй, прохожий, я – Гераклит, единственный, кто нашел мудрость, – Пусть так, но любовь к родине поважнее мудрости. Попирая даже родителей, я лаял на безмозглых людей. Хороша благодарность вскормившим тебя!»

– Да, нужна ли к черту эта мудрость, если я беседую только с мертвыми через их же книги!

К черту все книги, мой мозг устал от метафизики, он слишком быстро оброс туманом недоказанных фактов, где всякие сволочи расщепляли себя на атомы, где иные гадины сидели тихо взаперти и строчили день и ночь о сверхъестественном, чтобы еще больше запутать себя и всех остальных в надуманной глупости! И целые века, эпохи они все тлели и тлели себе, как будто во благо страдающего человечества.

А это человечество как жило, так и живет по-скотски. Конечно, иногда от скуки, иной раз представишь себя каким-нибудь гениальным метафизиком!

Ага, вот они эти самые потусторонние силы! Они хитры и невидимы! Никто их не поймал, а я поймаю! Как задумаюсь, так сразу и перестрою все человечество на миллиарды лет вперед! Самое главное – понять, что ты не обезьяна!

Письма от родителей приходили весьма редко, хотя я их тоже не очень баловал смыслом.

Писать, вроде, было не о чем, поэтому и получались скучные – однотипные фразы – все хорошо, нормально, погода опять плохая, опять дожди, но все остальное ничего! Дождь действительно стал занимать большое место в моей усталой жизни. Его холодные капли вели отсчет моим предосудительным опытам.

Прошлое – это будущее, я – это Бог, истина – это ложь, свет – это тьма. И все, меня! – можно закрыться руками и лечь на диван, и еще где-то глубоко внутри подслушивать себя. От одиночества я завел кота. Словно в насмешку над великим философом я назвал кота Аристотелем. Как ни странно, но я на самом деле в глубине души смеялся над Аристотелем!

Ведь это он сказал, что душа не может отделиться от тела! Это он придумывал якобы необходимую человечеству логику со своим знаменитым силлогизмом: «Все люди смертны. Кай – человек, Кай – бессмертен».

Только по логике я получал одни тройки. Она была мне противна, как жевание одного и того же смысла во имя бессмыслия! И еще я думал о том, что если этот великой мог сказать, что женщина – это увечный от природы, изуродованный мужчина! – то его знания, конечно же, опирались на очень суровые доказательства!

Другое дело, мой кот Аристотель. Уж этому созданию не нужна никакая логика и никакие доказательства; ему надо только мясо, молоко и мягкий диван, на котором он сладко спал со мной и блажено мурлыкал, когда я чесал ему за ухом.