Фея
Шрифт:
— Привлечет. Но не больше, чем смогут поднять пузыри.
Хлопнув титаниду по плечу, Сирокко попыталась помочь Менестрелю подняться. Вставал он медленно. Она постояла, глядя на него, затем потянулась поцеловать.
— Я буду ждать здесь, — пропела она. — Знаешь ты свист великого бедствия, чтобы призвать небесных левиафанов?
— Знаю.
— Один из них скоро тебя заберет. А до тех пор будь все время начеку. Доберись без приключений и возвращайся со многими работниками. Вели им захватить веревки, блоки и прочие снасти, лучшие лебедки, кирки и молоты.
— Я все сделаю. — Менестрель опустил взгляд. — Рокки, — вдруг
— Я думаю, что есть надежда. Если они заперты там, внизу, Габи знает, что делать. Она знает, что меня ничто не остановит, что я их оттуда вызволю. Она прикажет остальным держаться на верху лестницы. Отправляться к Тефиде без меня слишком опасно.
— Как скажешь, Рокки.
— Да, таково мое слово. А теперь иди, сынок.
ГЛАВА XXXIII
Зачинщица
— Это был Джин, — хрипло прошептала Габи. — Я сначала глазам своим не поверила. Но это был Джин. Он выпрыгнул из бомбадуля, прежде чем тот звезданулся.
— Габи, тебе нельзя волноваться, — сказал Крис.
— Ладно. Я немного посплю. Но я хотела сначала рассказать.
Робин никак не могла определить, сколько времени они уже находятся на лестнице. Хорошенько прикинув, она решила что вполне могли пройти сутки. Она уже раз заснула, но почти сразу проснулась от Габиных криков.
Робин с трудом могла на нее смотреть. Они сняли с Габи все, что осталось от одежды, и положили ее на два спальных мешка. В аптечке у Вальи были тюбики с бальзамом от ожогов, но бальзам кончился задолго до того, как они успели покрыть всю обожженную кожу. Нельзя было даже тратить воду, чтобы смыть весь налипший песок, — ведь когда меха опустеют, взять воду будет неоткуда.
Хорошо хоть, что единственная лампада, прикрученная до предела, чтобы поберечь топливо, давала так мало света. Габи сплошь покрывали ожоги второй и третьей степени, смотреть на которые было больно. Весь правый бок и большая часть спины обуглились дочерна. Когда она ворочалась, кожа трескалась, и из разрывов сочилась прозрачная жидкость. Габи утверждала, что ничего там не чувствует; Робин понимала, что это означает основательное разрушение нервов. Но багровые участки вокруг этих тяжких повреждений страшно мучили Габи. Забывшись на несколько минут, она возвращалась к мучительной реальности с хриплыми воплями, что рвали ей горло и терзали душу Робин. Тогда она обычно просила воды, и ей давали несколько глотков.
Но теперь Габи казалась спокойнее, не так мучилась, так как сознавала, что вокруг нее друзья. Лежа на боку с подтянутыми к животу ногами и пристроив голову на коленях у Вальи, Габи рассказывала о последних минутах перед своим жертвоприношением.
— Это было его рук дело. Он связался с бомбадулями — они, между прочим, чертовски разумны. Он связался и с духами. Но ведь они с чужаками компанию не заводят. Мы оба это знали, и он попытался скрыть от меня, как он добился их содействия. Я убедила его рассказать. — Габи улыбнулась — жуткая улыбка на пол-лица.
— В одном я склонна ему доверять. Этот трюк с духами совершенно меня огорошил. Оказывается, Джин одел ублюдков в пластик. Он пропускал их через распылитель с какой-то дрянью, а оттуда они направлялись прямо в бой.
Но он переоценил наше хитроумие — и сам себя одурачил. Помните, на полпути к тросу Рокки заметила, что, если бы мы сначала отправились к северу от шоссе, вернулись
Она закашлялась, и Робин предложила ей еще воды, но Габи помотала головой.
— Это добро придется растягивать, — сказала она. Казалось, Габи устала от долгого рассказа, и Крис еще раз предложил ей отдохнуть.
— Сначала надо рассказать, — сказала она. — Где я остановилась. Ах да. Ты был прав, Крис. Мы остановились перед пескодухами, а потом вообще залегли, когда появился тот бомбадуль. В нем сидел Джин. Он нас искал, а когда увидел, то связался с главными силами, чтобы те подходили. Если бы мы рванули сразу, то оказались бы под тросом раньше, чем пехота или воздушные силы до нас добрались. Не думаю, что Джин стал бы рисковать собственной шеей, чтобы лично атаковать нас с воздуха. Может, я и ошибаюсь. Мотив у него был крайне серьезный.
Он охотился за мной, — сказала Габи и снова закашлялась. Но, как только кашель унялся, она продолжила: — Вся эта история и почти все наши беды в пути были связаны с тем, что Джин пытался меня убить. Пескодухи и бомбадули имели приказы атаковать в первую очередь меня, а потом, если получится, остальных. Сирокко было приказано не трогать, но, подозреваю, у Джина на этот счет были свои соображения.
— В каком смысле? — спросила Робин. — Он что, тоже действовал по приказу?
— Да, — ответила Габи. — Чертовски верно. И об этом он ни в какую не хотел мне рассказывать. Я пообещала ему, что буду отрезать от него по кусочку и следить, чтобы он прожил не меньше суток. Для вящей убедительности несколько кусочков пришлось отрезать.
Робин нервно сглотнула. Она думала, что и сама не чужда насилию, но его уровень в последних событиях ее потряс. Расквашенные носы, сломанные ребра и даже смерть были ей известны, однако настоящая война оставалась лишь преданием давно покинутой Земли. Робин сомневалась, способна ли она была сделать то, о чем рассказывала Габи. Она вполне могла бы перерезать тому Джину горло или всадить ему нож в сердце. Пытка была ей незнакома, но все же она ощущала глубокий поток лютой ненависти, текущий в Габи, источником которого был тот мужчина, Джин. И снова она почувствовала чудовищную пропасть между своими девятнадцатью годами в Ковене и Габиными семьюдесятью пятью на громадном колесе.
— Так кто же это был? — допытывался Крис. — Океан? Тефида?
— Я очень хотела, чтобы это оказался Океан, — ответила Габи. — Хотя и мало в это верила. Нет, Джин получал приказы непосредственно от той, кого я все время подозревала. Сама Гея велела ему убить меня и пощадить Сирокко. Вот почему, когда погиб Псалтерион, я не сдержалась и крикнула, что это ее рук дело. Думаю, она услышала меня и велела Джину удвоить усилия. Она предоставила в его руки источник напалма и взрывчатки.
— Так за тем нападением тоже стоял Джин?