Фею не драконить!

«Феечка, спаси! Прости, что подвел. Твой муж».

Я перечитала текст внезапно прилетевшего вестника второй раз. Потом третий. Аккуратно положила на стол перед собой, разгладила и откинулась на спинку стула.

Мне одной ничего не понятно или есть еще кто-то такой же?

— Мне нитиво ни панятно, — прочавкала Зараза.

— Я спросила вслух, да? — не отрывая глаз от записки, спросила я.

— Да, Кларисса. Ничего, что я по имени и на «ты»? — вполне миролюбиво

добавила подобревшая после сытного ужина риата[1] Ланц. — Мне тоже ничего не понятно. Что случилось?

Я хмыкнула. Одним пальцем пододвинула послание к драконице, дождалась, ока она прочитает и спросила:

— Ну, что скажете? Узнаете почерк?

— Узнаю, конечно. Но, позвольте! Почему тебе пишет Эдгар?!

— Ага! — выпрямилась я. — Так и думала, что это он! Вот поганец! Опять во что-то влип! Нет, но каков наглец!

— Так! Я ничего не понимаю! — побарабанила по стулу пальцами свекровь. — Насколько я вижу, ты еще невинна. То есть брак не консуммирован. Публика видела тебя с Ирденом. Родня говорит, что на его запястье тоже активированный брачный браслет. Из чего делаю вывод, что этот… сын мой… дорогой… — С паузами, сдерживая эмоциональные эпитеты, размышляла она вслух. — Без родительского одобрения… Вот, в общем. Да?

— Н-ну-у-у… — ушла я от ответа.

— Ничего-ничего, Кларисса. Так вот. Так какого… гоблина тебе шлет письма Эдгар и подписывается мужем?! — рявкнула она, подрастеряв выдержку.

— Длакономать, ты не пелезывай. У нас плосто два длаконамузя. Один тють-тють убезял. Я его пока не виделя. Длугой… холосый, доблый и с класивым хвостиком. Тока он тозе тють-тють улетель.

Свекровь начла звереть. В буквальном смысле. У нее началась непроизвольная трансформация. Пальцы удлинились и превратились в драконьи, по коже побежала чешуя, а челюсть начла выдвигаться вперед и наружу полезли клыки.

Вот только дракона в натуральную величину мне в кухне и не хватало.

Я быстро встала, вытащила из шкафа бутылку гномьего самогона, приобретенного совсем недавно с целью дезинфицировать порезы. И оттирать следы от клиентских собачек.

Так вот, выхватила я бутыль, быстро плеснула ее содержимого в стакан и сунула драконице в ладонь. Сжала ее пальцы обеими руками, чтобы она не выронила, помогла донести до рта и скомандовала:

— Пейте! Залпом!

Что характерно, она послушала, влила в себя алкоголь и выпучила на меня глаза, забыв, как дышать. Пришлось подсказать:

— Дышите!

Риата Ланц вдохнула, выдохнула и мы с Заразой едва успели нырнуть под стол, потому что дыхнула она струей огня.

— Вот это да-а-а… — прошептала горгулья, сидя вместе со мной на полу. — А я так не умею.

— Я тоже, — вздохнула я.

— Извините… — смущенно кашлянула драконица. — Кларисса, что это было?

— Гномий самогон, — любезно пояснила я, не предпринимая, впрочем, попытки выбраться наружу. Мало ли, вдруг там еще не все выгорело в дыхании.

— А если я выпью? — прошептала Зараза. — У миня тозе так полутиться?

Я

покачала головой, и она повесила нос. Но тут же повеселела, потому что в принципе не умела грустить.

— Свекловь, а свекловь?

— Что? — спросила драконица и наклонилась к нам. Оценила увиденное и смущенно рассмеялась. — Выбирайтесь. Я уже все.

— Агась! — тут же выкарабкалась наружу нечисть и протянула лапки, просясь к драконице на руки. Естественно, та не устояла. Пристроила горгулью на коленях и начала гладить и чесать за ушком.

Я же была не столь быстрой и изящной, но тоже встала и узрела обуглившуюся стену напротив кухонного стола. Оценив ущерб, скастовала соответствующие заклинания чистоты, восстановления, очистки воздуха от гари. Возможно, потом придется подкрасить, но сейчас главное, убрать по максимуму, пока все свежее.

— Во всем виноваты гномы, — доверительно сообщила я драконице. — Не поверите, но все проблемы начинаются именно с их самогона.

Несколько смущенно покосившись на испорченную стену, он согласилась:

— Абсолютно с тобой согласна, Кларисса. Во всем виноваты гномы и их самогон. Но пожалуй, я выпью еще немного.

— А мине? Это вкусня?

— Не-е-ет! Гадость ужасная, — погладив горгулью, ответила ей риата. И уже мне: — Да не стесняйся, феечка. Что уж… Наливай. Будем думать, куда опять вляпалось мое бестолковое дитя, чтоб ему… зефирки снились по ночам.

— Не любит зефир? — поинтересовалась я, плеснув самогон на донышки стаканов. Рюмок у меня нет.

— Ненавидит! Объелся в детстве. Залез в кладовую и уничтожил все припасы к большому празднованию. Несколько ящиков.

— Ого. Сочувствую вам.

— Да нет, я их люблю… Они мои дорогие мальчики. Но пороли мы Эдгара, определенно, мало… — задумчиво добавила она.

Мы выпили, закусили и драконица велела:

— Рассказывай, бедное дитя. Что у тебя такого случилось, раз тебя угораздило спутаться с моими сыновьями? Явно же не от хорошей жизни. Приличные послушные девочки в такие неприятности, как замужество с моими близнецами, не попадают. И давай подробно. Кто из них все же твой почти муж?

— Вероятно, оба… — меланхолично протянула я и начала свой рассказ. — Во всем виноваты гномы. Именно из-за них все и началось…

Разумеется, я не рассказала все-все подробности. Это уж чересчур. Но поведала о грандиозной пьянке после выпуска. О проспоренном пари. О двух неделях феей. И о сногсшибательной встрече на ступенях храма.

Прости, Эдгар, но ты сам виноват. Не был бы таким засранцем, не пришлось бы мне жаловаться на тебя твоей маме за стаканом самогона. Самогон, кстати, ничего так пошел. Хорошо.

К моменту описания нашего с Ирденом знакомства риата Ланц была уже весела и немного пьяна. Когда я пожаловалась, что с этим странным фейством магия порой ведет себя непозволительно своенравно, и поведала о заклинании стирки на постельные принадлежности… В общем, моя в некотором роде свекровь рыдала от смеха.